«Отец и сестра так и не узнали, что он погиб в лагере для военнопленных»
О семье своей бабушки москвичка Ирина Ковалева мало что знала — пока не пришлось начать поиски документов, подтверждающих ее кровное родство со всеми, кто захоронен на семейном участке одного из старинных московских кладбищ.
«Бабушка умерла в год моего рождения, но от матери, ее невестки, я слышала, что у нее было двое братьев, Вениамин и Леонид»,— вспоминает 48-летняя Ирина. Вениамин, знали, пропал без вести под Сталинградом. От второго брата осталось только имя. И смутная тревога: «О Леониде бабушка никогда не говорила и разговоры как будто пресекала. Мама даже подумала, может, он в тюрьме сидел или какое-то преступление совершил». К разгадке привел поиск документов для подтверждения права на семейное захоронение.
Сперва узнали, что бабушка с братьями родилась не в Москве, а в Нижнем Новгороде. Это позволило вести дальше прицельный поиск. Если вбить в строке поиска в онлайн-базе «ОБД-Мемориал» Соловьева Леонида Ивановича, выпадает 118 результатов, но уроженец города Горький только один — красноармеец Соловьев, 650 стрелковый полк. 9 мая 1942 года попал в плен во время Керченской оборонительной операции — в немецкой историографии она получила название «Охота на дроф» и закончилась поражением советских войск. Онлайн-база выдает цветную отсканированную копию карточки учета советского военнопленного. «Солдат» Соловьев (русский, гражданская профессия — повар) попал в шталаг VI D Дортмунд и в шталаг 326 (VI К) в земле Северный Рейн—Вестфалия, на западе Германии. Как правило, в шталаги направлялись военнопленные рядового состава, оттуда попадавшие в приписанные к лагерю «трудовые отряды».
Записи фиолетовыми чернилами на желтой бумаге сделаны на немецком языке и продублированы на русском. Такие карточки заполнялись для регистрации военнопленных и содержали личные данные, отпечатки пальцев и иногда фотографии — правда, не в этом случае. С заполнением карточки пленный получал свой порядковый номер: у Соловьева это 62681. Ниже на карточке Соловьева отпечатано: «пригоден для легкой работы». Значит, из лагеря его могли направить на сельхозработы, а не на горнорудные, как это случалось в промышленных регионах. В правом верхнем углу – крупный штамп в виде креста: значит, заключенный скончался.
Один из советских офицеров, попавший в шталаг 326 в 1943 году, вспоминал об особенной жестокости этого лагеря: полное бесправие советских пленных, невыносимые условия, голод, холод, унижения, плохие санитарные условия, пытки и расстрелы. На карточке от руки надпись: Леонид Соловьев умер 9 октября 1942 года. Ему было 32 или 33 года.
«О том, что он погиб в лагере для военнопленных, его отец (мой прадедушка) и сестра (моя бабушка) так и не узнали»,— говорит Ирина Ковалева. Сохраненный снимок учетной карточки да пара детских фотографий — вот и вся память в семье о Леониде Соловьеве. Но Ирина надеется, что однажды получится узнать больше: «Мне хочется, чтобы мои сыновья и мои племянницы знали про страшную войну и великую победу не только из учебников по истории, но и из страниц истории нашей семьи.