1

Тема: Беларусь, репрессии 1917-1953 гг.

19.01.2017

Историк Игорь Кузнецов назвал 124 места массовых расстрелов жертв советских репрессий в Беларуси

Историк Игорь Кузнецов насчитал 124 места массовых расстрелов жертв советских репрессий, в том числе 12 — в Минске и его окрестностях. Об этом он заявил на заседании оргкомитета по созданию историко-просветительского объединения «Возвращение памяти», которое состоялось 18 января в Минске.
По данным Кузнецова, расстрелы проходили по меньшей мере в 48 населенных пунктах: Минске, областных и крупных районных центрах, других местах.

Историк отметил, что в доступных официальных источниках очень сложно установить место расстрела. «Нигде не написана дата применения приговора в исполнение. В лучшем случае это можно установить в архивно-следственном деле. И то мы встречаем такую информацию: расстрелян 23—26 октября 1937 года — оказывается, по мере заполнения ямы. Но это такой случай, когда хотя бы условно можно сказать, что это был октябрь. Напротив графы «высшая мера наказания — расстрел» в лучшем случае указана минская или другая тюрьма, где содержался человек. И то только в 30% случаев можно установить, где человек находился. Где он был расстрелян — этот вопрос остался абсолютно не выясненным», — сказал историк.

По его примерным подсчетам, 370 тыс. человек могло быть расстреляно в ходе репрессий в 1917—1953 годах, что, отметил он, отличается от официальной цифры более чем в 10 раз.

Среди расстрелянных, по подсчетам Кузнецова, 57% являлись белорусами, 25% — поляками, 7% — евреями, а также русскими и представителями других национальностей. По социальному статусу это были в основном крестьяне и рабочие — 85%. «Это говорит о том, кто такие были враги советской власти — крестьяне, рабочие, а интеллигенция на фоне этих 85% выглядит отголосками 1917 года»,— сказал он.

Дата гибели расстрелянных, по официальной базе, подчеркнул Кузнецов, не известна в 70% случаев. «Только в 25% случаев хотя бы указан город», — отметил он.

«Можно сделать вывод, что компартия Беларуси, НКВД БССР виновны в совершении преступления, в частности проведении массовых репрессий против как советских, так и иностранных граждан (в этом случае мы говорим, в первую очередь, о событиях 1940 года)», — заявил Кузнецов.
nn.by/?c=ar&i=183956&lang=ru

[]

БЕЛСАТ:

Руководство БНФ объявило 2017-й годом памяти жертв сталинских репрессий. Об этом сообщил belsat.eu историк Игорь Кузнецов.

Инициативная группа, в которую кроме Игоря Кузнецова вошли председатель белорусского отделения международного объединения «Мемориал» Владимир Романовский, Лариса Стома, Анна Шапутько, Евгений Батура и другие общественные активисты, направила обращение «к гражданам Республики Беларусь и белорусам всего мира». В нем говорится:

Мы предлагаем общественности считать 2017 год Годом Памяти жертв советских репрессий против белорусского народа. Нашей общей заботой должно быть возвращение каждому замученному, убитому, униженному жителю Беларуси его доброго имени.

«29 октября 1937 года особенно тяжелый и трагический день в истории белорусского народа. Только за одну ночь в Минске сталинские палачи расстреляли более 100 выдающихся представителей творческой и научно-технической интеллигенции. Многие из арестованных были настолько избиты, что не могли стоять на ногах, и их волоком тащили на расстрел», – отмечается в заявлении.

«Что такое репрессии в Беларуси? Это 124 места массовых расстрелов, это 48 населенных пунктов, где проводились экзекуции советских властей, это более 1,5 млн репрессированных, это более 37 тыс. расстрелянных на территории Беларуси. И это, если не считать тех, кто погиб в ГУЛАГе либо был подвергнут дальнейшим репрессиям уже в 1937-1938-х годах. В целом мы можем говорить, что юридическим репрессиям в Беларуси подвергли не менее 18% населения страны», – заявил во время разговора с «Белсатом» Игорь Кузнецов.

Также он рассказал, кто именно попадал под маховик репрессий:

«Среди репрессированных 68% были крестьяне, 12% – рабочие, 6% – интеллигенция. 80% уничтоженных, высланных в лагеря, были лицами, которых мы не относим к элите нации: простые рабочие, крестьяне, домохозяйки. То есть это был геноцид против белорусского народа».

Согласно официальной статистике, жертвами террора стали 600 тысяч жителей Беларуси. Игорь Кузнецов считает, на самом деле их, как минимум, на 200 тысяч больше. Среди них не менее 70 тысяч представителей белорусской интеллигенции.

По подсчетам историка, в период советской диктатуры в целом на территории Беларуси было расстреляно около 371 тыс. человек.

http://belsat.eu/wp-content/uploads/2017/01/rasstrelbel.jpg

Расстрелы на территории Беларуси с 1919 по 1953 годы по исследованию Игоря Кузнецова

В течение трех месяцев историк проводил анализ 80 тыс. карточек учета необоснованно репрессированных в 1920-1950-е годы и реабилитированных жителей Беларуси, которые находятся в Национальном архиве Республики Беларусь. Эти сведения, по словам Кузнецова, публикуются впервые.

http://belsat.eu/wp-content/uploads/2017/01/aryshtasudzhenne.jpg

Точное количество репрессированных подсчитать трудно: арестованных на территории Беларуси уничтожали далеко за ее пределами, в учреждениях ГУЛАГа. Судила белорусов в основном «тройка», ОГПУ, «особое совещание». 15,3% репрессий лежит на совести сотрудников НКВД.

«Несудебными органами было вынесено 85% расстрельных приговоров», – комментирует свое исследование Игорь Кузнецов.

http://belsat.eu/wp-content/uploads/2017/01/kimkalizahunuu.jpg
belsat.eu/ru/news/istorik-kuznet … go-naroda/

Thanks: kbg_dnepr1

Share

2

Re: Беларусь, репрессии 1917-1953 гг.

Активисты призвали объявить 2017-й Годом памяти жертв советских репрессий против белорусского народа
19.01.2017

Оргкомитет по созданию историко-просветительского объединения «Возвращение памяти» предлагает общественности считать 2017-й Годом памяти жертв советских репрессий против белорусского народа.

«Нашей общей заботой должно быть возвращение каждому замученному, убитому, униженному жителю Беларуси его доброго имени», — говорится в обращении оргкомитета, принятом на заседании 18 января в Минске.

Оргкомитет рассчитывает на поддержку Года памяти органами исполнительной власти «в установке, упорядочении и обозначении памятными знаками всех мест расстрелов и захоронения останков жертв государственного террора и установлении имен погибших».

Организация предлагает Национальной академии наук, Белорусскому государственному университету, другим научным и просветительским учреждениям страны «вернуться к трагическим событиям 1920—1950-х, в Год науки организовать всестороннее изучение причин и последствий массовых репрессий».

«Память требует справедливости и воздаяния почестей репрессированным деятелям белорусской науки, образования, культуры не только словами, но и завершением дел, на коих оборвалась их жизнь», — подчеркивается в обращении.

Оргкомитет предлагает всем партиям и общественным объединениям страны взять на себя инициативу по разработке и проведению конкретных мероприятий в Год памяти, а также призывает присоединиться к гуманной инициативе профессиональные творческие союзы, у истоков которых нередко стояли выдающиеся деятели национальной культуры, репрессированные бесчеловечным режимом.

«Обращаясь к разным поколениям граждан Беларуси и белорусам, живущим за границей, оргкомитет призывает к сбору фондовых материалов, книг воспоминаний, рукописей, фотографий, писем, документов, личных вещей бывших узников советских тюремных застенков. Все это может быть использовано для создания тематического банка данных на электронных носителях, а также мемориального музея в Минске», — говорится в документе.

Кроме того, оргкомитет обращается к руководству КГБ, МВД и Генеральной прокуратуры с требованием пересмотреть дела не реабилитированных жертв террора, «в том числе бывших военнопленных, жителей, проживавших на временно оккупированной территории в 1941—1944 годах, иностранных граждан», а также «назвать имена захороненных в урочище Куропаты и других местах массовых расстрелов и обнародовать списки офицеров польской армии, расстрелянных на территории Беларуси в 1940 году».

К законодательной и исполнительной власти страны, руководителю государства оргкомитет обращается с ходатайством объявить день 29 октября Днем памяти жертв советских репрессий (в ночь с 29 на 30 октября 1937 года в Минске было расстреляно более 130 представителей национальной элиты). Оргкомитет просит руководство Министерства культуры и Мингорисполком разрешить установить в Минске мемориальный знак в память обо всех уроженцах Беларуси, погибших в годы советских репрессий.

«Мы предлагаем общественности страны, опираясь на поддержку небезразличных местных властей, во всех городах, крупных населенных пунктах провести в День памяти траурные собрания, концерты-реквиемы, выставки, другие мероприятия с участием местных художественных коллективов, профессиональных мастеров искусств, поэтов, музыкантов. Призываем добропорядочных граждан страны в День памяти организовать в рамках закона траурные митинги, шествия, посетить места расстрелов и захоронений жертв массовых репрессий, зажечь свечи над могилами мучеников и привести в порядок места упокоения», — говорится в обращении.
naviny.by/new/20170119/148480274 … -repressiy

Share

3

Re: Беларусь, репрессии 1917-1953 гг.

Единая система поиска репрессированных  https://bydc.info/search.php

Поиск проходит по более 50-ти разным сайтам, книгам Памяти и прочим ресурсам, имеющим списки репрессированных.

Thanks: LuckyLuke1

Share

4

Re: Беларусь, репрессии 1917-1953 гг.

14.07.2017 / 18:35

Сталинские репрессии: как крестьянина из-под Дубровно расстреляли из-за польской монеты

По призыву общественных активистов люди начали делиться историями, как сталинские репрессии коснулись их семьи. Одну из таких историй смог рассказать правнук расстрелянного Валерьяна Иосифовича Лазовского. Активисты, со своей стороны, помогли восстановить точные даты трагедии, пишет Orhsa.eu.

История эта нигде ранее не публиковалась и, может быть, так и забылась бы, если бы Станислав Лазовский, правнук расстрелянного, перебирая семейный архив, не нашел бы краткую автобиографию своего дедушки Станислава Валерьяновича Лазовского. Биография, видимо, писалась для работы, и в ней сын расстрелянного пишет о том, что отец был репрессирован и впоследствии реабилитирован. Правда, почему-то биография так и не была передана на работу и осталась в семейном архиве.

http://nn.by/img/w924d4/photos/z_2017_07/bijahrafija-gx0lk.jpg
Биография Станислава Валерьяновича

А другие члены семьи смогли вспомнить и историю, которая передавалась в семье устно: Валерьян Иосифович родился в деревне Ситное Червеньского района в 1888 году. Позже судьба его забросила в деревню Россасно Дубровенского района. Здесь у него появилась семья: жена Анна Степановна и двое детей — Станислав (который и написал потом биографию) и Евгений (младший сын). Была и хорошая работа: здесь он занимал должность управляющего местной мельницей, что позволяло семье жить немного богаче, чем другие крестьяне.

Однажды кто-то из детей, играя, возле дороги нашел монету. Не разобравшись, что это за монета, ребенок пошел в магазин и попытался что-то себе купить. Монета оказалась польской. Этого было достаточно, чтобы Валерьяна Иосифовича обвинили в шпионаже в пользу Польши и забрали в оршанскую тюрьму — бывший иезуитский коллегиум. Что было дальше с Валерьяном, семья не знала. Регулярно они возили в тюрьму передачи, но в какое-то время, без объяснения причин, передачи принимать перестали. Только этот факт и подсказал родным, что их отца и мужа больше нет в живых.
Историю эту семье пришлось скрывать. Так, в 1947 году старший сын расстрелянного Станислав поступил в Политехнический институт имени Сталина (нынешний БНТУ). Для того, чтобы поступить, факт расстрела отца в биографии он не указал. Потом были работы на различных строительных объектах по всему СССР, где Станислав также никому не рассказывал о расстреле отца. И только в своей биографии, которая так и осталась дома, он указал этот факт. Как оказалось, биография была написана в 1963 году — это удалось выяснить, сопоставляя факты биографии и документы Станислава Валерьяновича. Также в биографии он указывает, что отец был посмертно реабилитирован в 1959 году.

Активисты, которые занимаются сбором этих историй, смогли найти фамилии Лазовского в списках расстрелянных. В тех списках о Валерьяне Иосифовичу было написано следующее: «Род. 1888 в д. Ситное Червеньского р-на, поляк, из крестьян, управляющий Россаснинской мельницей Витебской области Дубровенского района д. Россасно. Арестован 1938.07.29. Осужден 1938.11.11 «тройкой» как агент польской разведки, по ст. 68 УК БССР к ВМН. Расстрелян 1938.11.28. 1959.04.09 дело пересматривалось ВТ БВО. УКГБ Витебской обл. 6214-П».

Только теперь семья получила подтверждение того, что их родственник был расстрелян. Также выяснилось, что после ареста, который произошел 29 июля (скоро исполнится 79 лет) он прожил в тюрьме еще 4 месяца.

http://nn.by/img/w924d4/photos/z_2017_07/lazowski-mv1b7.jpg

Вы также можете поделиться своей историей о том, как сталинские репрессии повлияли на судьбу ваших родных. Для этого отправьте свои контакты и краткое описание того, что вы хотели бы рассказать, на адрес orsha.eu@gmail.com. Волонтеры свяжутся с вами и договорятся на запись истории в удобное для вас время.
nn.by/?c=ar&i=194046&lang=ru

Share

5

Re: Беларусь, репрессии 1917-1953 гг.

https://news.tut.by/culture/552203.html … evant_news

По словам писателя, следственных дел на белорусов в Украине невероятно много.


— В том же Чернигове есть огромный массив следственных дел
и на этнических белорусов с Сиверщины, и на железнодорожников (железная
дорога в той же Черниговской области относилась к БЖД), и на военных…
Всего на этнических белорусов только в Черниговском архиве УСБУ я изучил
более 120 следственных дел, и это далеко не все, что там есть.
Читать полностью:  https://news.tut.by/culture/552203.html

Thanks: kbg_dnepr1

Share

6

Re: Беларусь, репрессии 1917-1953 гг.

Игорь Кузнецов
РАССТРЕЛЬНЫЙ   ПРИКАЗ
31 июля 1937 года политбюро ЦК ВКП(б)
утвердило оперативный приказ № 00447  «Об операции по репрессированию
бывших кулаков, уголовников и др. антисоветских элементов» подписанный
Народным комиссаром внутренних дел Н.И.Ежовым.
Текст этого
документа с некоторыми изъятиями был впервые опубликован в в газете
«Труд» (4 июня 1992 г.) под заголовком «Расстрел по разнарядке, или как
это делали большевики». Затем последовали многочисленные издания текста,
почти всегда имевшие основой эту неполную публикацию.
Прежде чем
перечислить ряд фамилий белорусских «куропатчиков» -- перейдём к
краткому анализу важнейших пунктов этого документа, наложившего свой
отпечаток более чем на год самой кровавой истории СССР и БССР.
В
вводной его части подчёркивалось, что целью акции являлось не более и не
менее как окончательное решение проблемы «внутренних врагов Советского
Союза»: «Перед органами государственной безопасности стоит задача —
самым беспощадным образом разгромить всю эту банду антисоветских
элементов, защитить трудящийся советский народ от их контрреволюционных
происков и, наконец, раз и навсегда покончить с их подлой подрывной
работой против основ советского государства».
И это не пустая
риторика. В «органах» директиву истолковали как призыв к последнему бою,
«к прямой физической ликвидации всей контрреволюции, в том числе и
пассивной». Е. К. Прамнек, секретарь Донецкого обкома КП(б)У, 22 августа
1937 года на пленуме обкома партии подчеркнул особый характер операции:
«Нужно пошире очистить Донбасс от кулаков, националистов и всякой
прочей сволочи. [...] Сейчас началась серьёзная и основательная очистка
Донбасса. Никогда в истории Донбасса такой глубокой работы по очистке
ещё не проводилось».
И даже изолированный в тюремной камере Бухарин
в декабре 1937 года полагал, что в стране происходит нечто «Великое»:
«Есть какая-то большая и смелая политическая идея генеральной чистки а) в
связи с предвоенным временем, б) в связи с переходом к демократии».
В тексте приказа приведён очень детальный список тех групп населения, которые должны были стать мишенью для операции.

Приказ регулировал, прежде всего, меру наказания, выносимую тройками:
«все наиболее враждебные» элементы (первая категория) должны быть
расстреляны, «менее активные, но всё же враждебные элементы» (вторая
категория) приговариваются к заключению в лагеря либо тюрьмы на срок от 8
до 10 лет.
В противоположность предложенной в решении политбюро от
2 июля «высылке» это явилось существенным ужесточением меры наказания.
Поскольку приговоры к лагерному и тюремному заключению могли выноситься
только судебными либо, соответственно, внесудебными инстанциями, эти
группы заключённых также были переданы тройкам.
Далее следует
распределение лимитов репрессий по 1-й и 2-й категориям в республиках,
краях и областях (в целом 64 территориальные единицы: 40 областей, краёв
и автономных республик РСФСР, по 8 областей на Украине и в Казахстане  и
восемь союзных республик. 

Это регламентирование, установление
центром лимитов на уничтожение и заключение в лагеря отличало приказ №
00447 от других репрессивных кампаний Большого Террора; в операциях
против «национальных контрреволюционных контингентов» не было
«расстрелов по разнарядке», местные руководители, начальник УНКВД и
главный прокурор («двойка»), санкционировали составленные органами
безопасности списки лиц, подлежащих аресту, и отправляли их с курьером в
Москву, где высшая «двойка» (Народный комиссар внутренних дел Ежов и
Генеральный прокурор СССР Вышинский) выносили окончательный вердикт.

Список административных территориальных единиц и определённых для них
цифр жертв, вопреки вновь и вновь высказываемым сомнениям, не
обнаруживает никаких существенных пробелов. Отсутствует Якутская АССР,
где, несмотря на то, что решением политбюро от 11 июля 1937 года была
образована тройка, она, однако, не участвовала в проведении операции по
приказу №00447. Руководитель НКВД республики И. А. Дорофеев объяснял это
тем, что в Якутии нет кулаков, к тому же, республика «не представляет
интереса для иностранной разведки, поскольку здесь нет промышленности,
армии и других военных объектов».
Пережив Большой Террор в
должности Народного комиссара внутренних дел, Дорофеев всё же был
арестован в феврале 1939 года. В решении политбюро от 11 июля 1937 года
было также решено не учреждать специальную тройку для Каракалпакской
АССР (Узбекистан). Тройки, таким образом, вводились в автономных
республиках лишь РСФСР, но не других союзных республик.
Определённые
в приказе № 00447 контингента, наряду с округлениями в большую либо
меньшую стороны, обнаруживают некоторые существенные отклонения от
установленных политбюро в июле 1937 года лимитов. Так, в приказе почти
на 20% уменьшены плановые цифры Хрущёва для Московской области, также
значительно снижены некоторые цифры по лицам, подлежащим уничтожению
(например, для Белорусской и Узбекской ССР, Мордовской, Марийской и
Чечено-Ингушской АССР, Дальневосточного, Западно-Сибирского и
Орджоникидзевского края, Горьковской, Куйбышевской, Свердловской и
Челябинской области).
Список содержал, однако, и существенные
исправления в противоположную сторону (БССР, Карельская, Крымская,
Удмурдская и Молдавская АССР, Омская, Саратовская и Ивановская области).
Мотивы этих повышений и понижений лимитов — неизвестны. При сравнении
утверждённых политбюро 9, 10 и 11 июля цифр репрессий с цифрами приказа
№00447 возникает следующая картина: общее количество — 194.067:177.500, 1
категория — 66.707:47.500 и 2 категория — 125.585:128.200. Это
означает, что авторы приказа №00447 понизили общее количество на 16.517 и
количество для первой категории на 19.207, в то время как для второй
увеличили на 2.615 человек.

Во время проводившихся в сентябре
территориальных изменений — некоторые крупные края и области были
разделены — для большинства новых регионов могли определяться и новые
контингента, поскольку к этому времени первоначальные квоты были уже
«использованы».
Приказ №00447 предусматривал расстрел 75.950
человек, из них 10.000 заключённых ГУЛАГа, и направление в лагеря и
тюрьмы 193.000 лиц, общий контингент репрессий охватывал 268.950
«антисоветских элементов». Первоначально по Белорусской ССР по 1-й
категории (расстрел) и 2-й категории (10 лет лагерей) определялось
соответственно 2000 и 10000 человек. Эти цифры были ориентировочными —
лишь посредством запроса к Народному Комиссару внутренних дел они могли
быть повышены. Они могли, однако, также и быть снижены без согласования с
Москвой. Было разрешено перераспределение между 1-й и 2-й категориями.
Факты  значительного превышения минимальных геноцидных разнарядок
наблюдались повсеместно, а случаи снижения не наблюдались.
Операция
должна была начаться 5 августа (в среднеазиатских республиках — 10, а в
Восточно-Сибирской области, Красноярском и Дальневосточном краях — 15
августа) и завершиться в течение четырёх месяцев. На первой фазе
репрессивные мероприятия должны были быть направлены, как и в приказе
44/21 от 2 февраля 1930 года, лишь против «наиболее враждебных
элементов» (первой категории), с помощью чего предполагалось избежать
переполнения мест заключения.
Возможно, однако, свою роль сыграло
также и то, что предусмотренное заключение в лагеря приговорённых по
второй категории приняло конкретные формы лишь к середине августа.
Переход ко второй фазе должен был произойти по директиве Ежова
(произошёл однако, раньше, по согласованию с НКВД).
Каждая
территория была поделена на оперативные секторы (в Белоруссии было шесть
таких секторов), в рамках которых оперативные группы под руководством
опытного чекиста составляли списки арестов, производили задержания после
утверждения этих списков руководителем НКВД и проводили следствие. Всё
это должно было происходить «ускоренным и упрощённым образом», т. е. без
правовой защиты, очных ставок свидетелей, опроса специалистов, сбора и
проверки доказательств.
Вышинский, являвшийся по конституции
защитником социалистической законности и в период с 1934 по 1937 гг.
прилагавший усилия к отклонению внесудебных притязаний госбезопасности,
инструктировал подчинённых ему государственных прокуроров, что
«соблюдение процессуальных норм и предварительные санкции на арест [от
прокуроров] не требуются». Одновременно он потребовал от своих
подчинённых «активного содействия успешному проведению операцию» и
«сохранения секретности в аппарате прокуратуры».
Ещё в апреле 1938
года Вышинский дал указание  прокурорам республик, краёв и областей
принимать жалобы на неправомерность внесудебных приговоров в рамках
массовых операций лишь в исключительных случаях. Только если
приговорённые к лишению свободы «приводят серьезные доводы, указывающие
на неправильность осуждения», дела могут быть проверены. В иных случаях
«жалобщики» должны быть извещены о том, что решение является
окончательным.
Сам Сталин в январе 1939 года в письме к партийным
руководителям и начальникам УНКВД сообщал, «что применение физического
воздействия в практике НКВД было допущено с 1937 года с разрешения ЦК
ВКП(б)».
О принуждении, таким образом, к признанию, о манипуляциях и
фальсификациях следствия сегодня имеется достаточно много материала,
прежде всего, многочисленные высказывания участвовавших в акции
сотрудников НКВД.

На переломе 1937/38 гг. чекисты в дополнение к
многочисленным, уже опробованным методам пыток (продолжительные
беспрерывные допросы, избиения) изобрели новый, адекватный для массовых
операций метод допросов — «так называемую выстойку или стойку», быстро
нашедший широкое применение. Человек 100-150 сгоняли в одну комнату,
всех их ставили лицом к стене и по несколько дней не разрешали садиться и
спать до тех пор, пока арестованные не давали показаний. Ничто не в
состоянии лучше охарактеризовать жестокость этих методов, как то
обстоятельство, что только в Белоруссии во время допросов были убиты
более 20 заключённых.
Тяжелые последствия имела инструкция приказа о
том, что «в процессе следствия должны быть выявлены все преступные
связи арестованного»; она стала поводом для разоблачения гигантских
конспиративных сетей, состоящих якобы из тысяч заговорщиков.
Пункт 5
приказа устанавливал состав и компетенцию троек, наиболее
предпочитаемой инстанции террора в истории советских массовых репрессий,
от Гражданской войны до убийств в Катыни. С гораздо большим основанием,
чем вновь и вновь называемые показательные процессы, они могли бы
послужить специфическим признаком репрессий сталинизма. Эти внесудебные
органы были созданы, когда встал вопрос об осуждении сомнительных и
считавшихся опасными советских граждан, без соблюдения правовых норм, в
большом количестве, ускоренным производством и без привлечения
общественности.
Массовые операции не сочетаются с длительным
производством по делу, тройки проявили себя в качестве оптимального
псевдо юридического инструмента. История троек тридцатых годов ещё
далеко не изучена, их существование было вновь вызвано в памяти лишь
благодаря публикации архивных материалов в 1990-е гг.
  В перечне
описаний Большого Террора, опубликованных до 1990 года, было бы напрасно
искать это слово. Учреждёнными приказом ОГПУ №44/21 от 2 февраля 1930
года тройками при Полномочных представительствах ОГПУ в рамках
раскулачивания в период между 1930 и 1933 годами были приговорены
392.524 лиц за политические преступления, в основном по статье 58
уголовного кодекса.
В 1930 году они вынесли 18.996 смертных
приговоров, в 1931 — 9.170. Между тройками периода раскулачивания и
тройками Большого Террора существует персональная (вспомнить об именах
Реденса, Заковского, Евдокимова, Каруцкого, Бака, Эйхе и т. д.) и
функциональная преемственность.
Относительно жертв также
проявляются точки соприкосновения: многие из кулаков, заключённых
тройками в 1930-1934 гг. в концлагеря, в 1937-1938 гг. по их приговору
расстреляли. Несмотря на то, что политбюро 7 мая 1933 года лишило тройки
ОГПУ права выносить смертные приговоры, после этого оно вновь и вновь
обращалось к этому инструменту чрезвычайного положения, когда речь шла о
необходимости быстрой и бесшумной ликвидации предположительно опасных
«антисоветчиков».

В середине 1934 года в ходе реорганизации ОГПУ,
вошедшего в новообразованный Народный комиссариат внутренних дел (НКВД) в
качестве Главного управления государственной безопасности (ГУГБ),
тройки были упразднены. Однако уже в конце года по просьбам из провинции
они вновь были введены в действие для внесудебного вынесения смертных
приговоров, правда, на один-два месяца. Подобной практики политбюро
придерживалось до 1937 года.
В последний раз, впрочем, в канун
массовых операций: 17 июня 1937 года Миронов, руководитель УНКВД
Западно-Сибирского края, информировал партийного секретаря региона, что
УНКВД напала на след гигантского заговора, создавшего по всей Западной
Сибири сеть занимающихся подрывной деятельностью ячеек. Эта названная
позже «эсеро-ровсовским заговором» либо контрреволюционной
кадетско-монархической организацией группа под руководством белых
генералов пыталась сформировать повстанческую армию из сосланных в
Нарымский округ и в Кузбасс бывших кулаков и царских офицеров.

Партийный секретарь Эйхе сделал то, что он уже неоднократно делал в
1933/34 гг.: он запросил партийный центр в Москве о разрешении
преследовать членов опасного заговора внесудебным путём. Политбюро 28
июня 1937 года приняло решение об учреждении тройки в Западно-Сибирском
крае, куда должны были входить руководитель НКВД, первый секретарь
партийного комитета и государственный прокурор края; её задача состояла в
том, чтобы ускоренным производством приговорить к смерти членов
контрреволюционной организации, которые, как предполагалось, готовили
восстание среди ссыльных кулаков. Эта тройка по праву была названа
«прямым предвестником» троек» приказа №00447.
  Данные показывают,
что она заседала 9, 25, 29 июля и 1, 3, 4 августа 1937 года и
приговорила к смерти свыше 30 лиц города Кемерово и окрестностей. На
этом, однако, операция против членов эсеро-ровсовского заговора не
закончилась. «Ровсовская операция» превратилась в гигантскую специальную
акцию, проходившую одновременно с кампанией против кулаков и
уголовников. В статистических отчётах об осуждённых в Запсибкрае и в
Новосибирской области (возможно и в Алтайском крае) ровсовский
контингент выступает как самостоятельная величина, не входящая в
установленные политбюро лимиты.
Вернёмся к тройкам: то
обстоятельство, что в источниках 1937-1938 гг. нет единого названия для
ускоренного трибунала, созданного приказом № 00447, привело к некоторой
путанице в литературе.
Если судить по многочисленным факсимильных
репродукциям дел «троек», учреждённых в рамках приказа №00447, то
наиболее употребительным являлось самоназвание «тройка при УНКВД СССР по
[Калининской, Московской, Омской области и т. д.]». Однако известно, по
крайней мере, два исключения: в Ленинграде этот орган назывался «Особая
тройка УНКВД ЛО», а в Ярославле над протоколами тройки запечатлено
заглавие: тройка «при Управлении НКВД Ярославской области по
внесудебному рассмотрению дел».
В документах правительства,
партийного центра либо в корреспонденции учреждений НКВД наряду с
обозначением «особая тройка» встречаются также эвфемистическое
наименование «судебная тройка»  и «спецтройка».
Несмотря на
употребление в источниках, термин «Особая тройка» должен остаться за
созданным в сентябре 1938 года органом, который действовал уже вне рамок
приказа №00447 и занимался преследованием «национальных меньшинств».

Наряду с учреждённой приказом №00447 тройкой и «Особой тройкой»,
введённой в действие в сентябре 1938 года, во время Большого Террора
существовала ещё одна внесудебная инстанция, называвшаяся тройкой, т. н.
милицейская или паспортная тройка, которая могла приговаривать к
наказанию в виде лишения свободы сроком до пяти лет.

Такие тройки
были вовлечены в «кулацкую» операцию в том отношении, что часть
рассмотренных ими уголовных дел в 1937/38 гг. была передана тройкам
приказа №00447. На Украине, где тройки с весны 1938 года рассматривали
преимущественно дела боротьбистов, петлюровцев и красных партизан, новый
комиссар внутренних дел А. И. Успенский 1 марта 1938 года приказал:
«Уголовников в основном пропускайте через милицейские тройки, на
судебных тройках рассматривайте только активных участников бандшаек имея
в виду, что по уголовникам дополнительных лимитов также не будет».

Уже во второй половине месяца (июль) политбюро неоднократно изменяло
свои собственные решения о составе «троек» от 5-11 июля 1937 года.
Наиболее ярким примером этого является произведённая 23 и 28 июля полная
смена составов «троек» Саратовской, Омской и Ивановской областей.
Представители руководства партии, управления НКВД и государственной
прокуратуры регионов — эти «хозяева над жизнью и смертью» — вошли в
группу риска, которая, начиная с июня 1937 года, всё чаще становились
целью преследований.
Это, прежде всего, региональные секретари
партии, но также и начальники НКВД и главные государственные прокуроры.
Высокая текучесть кадров в тройках, управляемая политбюро, сохранялась
до конца операции. Подобные изменения в кадровом составе объединяют
также кулацкую операцию и репрессии против советской элиты.
Приказ
№00447 содержит список имен членов 64 «троек», причём, указано, кто
является председателем (руководитель местного УНКВД) и обоими членами
тройки (секретарь партии и, как правило, главный государственный
прокурор региона).
То обстоятельство, что в качестве председателей
троек выступали представители НКВД, а точнее Главного Управления
государственной безопасности, после того, как его аппарату уже были
переданы функции учёта, ареста, дознания и следствия, гарантировало
доминирующее положение «органов» при проведении операции. Беглый анализ
списка членов «троек» ещё более усиливает этот тезис. В нём присутствуют
почти все известные руководители НКВД, в то время как партийное
руководство часто представлено вторыми секретарями, например, в
Ленинграде, Москве, Минске, в Дальневосточном крае, в Куйбышеве, в
Крыму, в Воронеже, Ярославле и др.

Как же происходило заседание
этого органа? Кроме трёх «судей» присутствовали секретарь, ведущий
протокол, и представитель органа, проводившего следствие (тайная
полиция, милиция или отдел мест заключения НКВД). После краткого
сообщения докладчика и на основании письменного описания дела, где
предлагалось отнесение к категории 1 или 2, тройка выносила свой
приговор. В протоколах порой  даже не указывался соответствующий
приговору параграф уголовного кодекса. И такое конвейерное правосудие за
одно заседание приговаривало сотни «антисоветчиков».
Тройки
выносили свои приговоры за закрытыми дверями, ни разу не увидев и не
услышав обвиняемого, не давая ему ни малейшей возможности для защиты,
лишь на основании подготовленных следователями документов и их доклада.

Пересмотр их решения, не требовавшего, в отличие от приговоров «двоек»,
подтверждения другой инстанцией, текстом приказа № 00447 не
предусматривался, так что руководители оперативных групп могли быстро
привести в исполнение приговоры троек. Приговорённым тройкой к смертной
казни не сообщали приговора (подписанная Фриновским директива НКВД №424
от 8 августа 1937 г. это запрещала). Они умирали, не услышав его.


Предписание приказа № 00447 хранить «в тайне время и место приведения
приговора в исполнение» соблюдалось долго. О судьбе приговорённых
«внесудебными органами» к смерти НКВД распространял густой туман лжи;
свыше половины столетия придерживался он этой стратегии обмана.


Изданный в 1939 году приказ №00515 предписывал на запросы членов семьи
давать пресловутый ответ: «десять лет ИТЛ без права переписки». В 1945
году им, наконец, сообщили, что их родственники, приговорённые к 10
годам ИТЛ, умерли в заключении. Лишь после 1989 года в рамках
реабилитации целые поколения советских граждан узнали о действительных
причинах и датах смерти своих детей, родителей и друзей. Места казней и
массовых захоронений были открыты также лишь в 1990-е гг.

Share

7

Re: Беларусь, репрессии 1917-1953 гг.

Справа 1919-1937 г. “З жыцця былога начальніка гомельскай ЧК”

Сярод пытанняў, якія непазбежна ўзнікаюць падчас вывучэння архіваў былога КГБ, ёсць і такое: чаму ў НКВД так рэгулярна мянялася кіраўніцтва? Нашто было, напрыклад, расстрэльваць наркама таварыша Ягоду, каб на яго месца паставіць таварыша Яжова, каб потым расстраляць і яго, а наркамам НКВД зрабіць таварыша Берыю? Хіба наркам НКВД БССР таварыш Берман, быў не такім палымяным чэкістам, як таварыш Наседкін, які і прыйшоў у беларускае НКВД на змену расстралянаму ворагу Берману? А таварыш Цанава змагаўся з нацыяналістамі і іншымі здраднікамі не так самааддана, як выкрыты фашыст і шпегун Наседкін? Адказы на гэтае “нашто?” даюць вывучэнне біяграфій кіраўнікоў беларускай Дзяржбяспекі.

https://www.racyja.com/zapisy/sprava-19 … achalnika/

Post's attachments

Optimized-2018-01-26_achromienka_na_uliku_kdb_165_04.JPG
Optimized-2018-01-26_achromienka_na_uliku_kdb_165_04.JPG 384.04 kb, file has never been downloaded. 

You don't have the permssions to download the attachments of this post.
Інтереси: історія Білицької сотні Полтавського полку.
Пошук: Калашник, Білецький, Пилипенко (Порубаї: Озера, Кишенька, Полт.) cool, Зданович (Кривошин: Брест., Білорусь), Чихар, Кириченко, Овсійко (Хмелів: Сум.) cool, Калініченко, Коломієць, Ігнашенко, Табурянський (Білогорілка: Полт.) cool, Сербул, Гуцуляк, Формос, Стефанюк, Петрович (Зелений Гай, Слобода: Новоселиця, Чернівец.).

Share

8

Re: Беларусь, репрессии 1917-1953 гг.

Зірнуць кату ў вочы… Хто кіраваў расстрэламі ў Курапатах?
Мы часта кажам пра расстраляных у Курапатах, мастакі малююць іхныя партрэты, на жалобных акцыях зачытваюцца спісы прозвішчаў. А як выглядалі тыя, хто стаяў па іншы бок, сціскаючы рыфленую рукаяць варанёнага нагана? Хто аддаваў загады?..
https://belsat.eu/news/zirnuts-katu-u-v … nmWmUdFxaU

Post's attachments

supracouniki.jpg
supracouniki.jpg 37.79 kb, file has never been downloaded. 

You don't have the permssions to download the attachments of this post.
Інтереси: історія Білицької сотні Полтавського полку.
Пошук: Калашник, Білецький, Пилипенко (Порубаї: Озера, Кишенька, Полт.) cool, Зданович (Кривошин: Брест., Білорусь), Чихар, Кириченко, Овсійко (Хмелів: Сум.) cool, Калініченко, Коломієць, Ігнашенко, Табурянський (Білогорілка: Полт.) cool, Сербул, Гуцуляк, Формос, Стефанюк, Петрович (Зелений Гай, Слобода: Новоселиця, Чернівец.).

Share

9 ( 31-10-2018 10:21:10 змінене notizia )

Re: Беларусь, репрессии 1917-1953 гг.

Вернутыя імёны. Ахвяры беспадстаўных рэпрэсій у Гомелі ў 1920 — пачатку 1940-х гадоў, рэабілітаваныя ў 1950-1990-я гады
nashkraj.info

Share

10 ( 05-04-2019 17:39:55 змінене сергей-гродовка )

Re: Беларусь, репрессии 1917-1953 гг.

https://www.facebook.com/skrepohistory/ … 4/?__xts__

Ищите и обрящете. (Мф 7, 7.)

Share

11

Re: Беларусь, репрессии 1917-1953 гг.

19.04.2019 / 12:28 

Вакульчык пра Курапаты: Адназначна даць адказы на пытанні, хто там ляжыць па прозвішчах, немагчыма

Паводле яго слоў, інфармацыя аб расстраляных у Курапатах была перададзена следчай групе, піша kp.by

— Людзей, якія сочаць за тым, што адбываецца каля ўрочышча Курапаты, цікавіць, калі ў Беларусі адкрыюць архівы КДБ? — спытала «КП» у Вакульчыка. — У Расіі, Украіне яны адкрытыя.

— Тое, што тычыцца Курапатаў, мы аддалі ўсё, што ў нас было, у афіцыйным парадку. Вы ведаеце, што была крымінальная справа з гэтай нагоды. Прычым расследавання пачыналіся шмат гадоў таму яшчэ ў савецкія часы. У следчую групу мы аддалі ўсё, што было ў архівах КДБ. Чамусьці ўсе думаюць, што ў гэтых архівах ёсць нешта такое … На жаль, няма. І ў частцы, што датычыцца пахаванняў, расстраляных і гэтак далей. Ёсць пэўныя крымінальныя справы, якія мы сапраўды ўздымалі, рэабілітацыя праходзіла … Гэтыя матэрыялы мы прадастаўляем сваякам без праблем. Яны маюць права азнаёміцца з гэтымі матэрыяламі. І хачу адразу расчараваць: тое, што мы там (у архівах) Маем … На жаль, вось так адназначна даць адказы на пытанні, хто там ляжыць прозвішчах, немагчыма. Гэта немагчыма. У нас ёсць навукоўцы, якія працуюць з гэтымі архівамі. Натуральна, што такія рэчы, якія маюць значэнне для грамадскасці, нават для любога з нас, яны нас таксама хвалююць. І мы працуем з гэтымі пытаннямі … Але больш мы не можам сказаць. На падставе матэрыялаў крымінальнай справы мы бачым, што там шмат загінулых.

— Ваша меркаванне: ці належыць зараз праводзіцца новае расследаванне трагедыі ў Курапатах?

— (Адкажу) Не як службовая асоба, а як чалавек … Калі выказаць здагадку, што зараз трэба праводзіць даследаванне, раскопкі, то гэта зойме дзясяткі гадоў. Ці правільна гэта? Не ведаю. Гэта кожны павінен адказаць сам для сябе чыста па-чалавечы, па-хрысціянску на гэтае пытанне.

https://nn.by/?c=ar&i=229130

Thanks: kuks701

Share

12

Re: Беларусь, репрессии 1917-1953 гг.

Внук офицера НКВД: «Я публикую дневники деда, чтобы предостеречь людей от ностальгии по сталинским временам»

В руки корреспондента «Салідарнасці» попали уникальные записи — рукописные дневники резидента спецслужб, сотрудника ГПУ, арестованного в 37-м. О своей службе в органах, пытках в «американке» и жизни после освобождения Иосиф Ятченя откровенно написал в своих воспоминаниях. Свой дневник он в конце жизни передал внуку.
Три толстые тетради сплошь исписаны красивым каллиграфическим почерком. Его автора нет в живых уже почти 40 лет. Эти дневники — единственное, что осталось после него — свидетеля той эпохи. В них — его правда и его оценки происходящего. Владимир Ятченя — внук репрессированного сотрудника ГПУ Иосифа Ятчени — решил опубликовать записи своего деда, которые хранил несколько десятилетий.

— Я делаю это, чтобы предостеречь людей от ностальгии по сталинским временам, — поясняет Владимир Ятченя. — То, что сегодня приходится видеть, ужасает. Люди вновь начинают восхвалять тот период, рассказывают о заслугах Сталина и его «эффективных» методах. Мой дед видел все это изнутри — он был и сотрудником органов и узником «американки», а потому никогда не испытывал иллюзий по поводу советского режима. Эту ненависть он привил и мне. И я буду счастлив, если кого-то эти дневники заставят задуматься и уберегут от ошибок. Думаю, мой дед хотел бы именного этого.

О том, как чекист стал «врагом народа», что пришлось пережить его семье и от чего предостерегал его дед будущие поколения, Владимир Ятченя рассказал «Салідарнасці». Это интервью не совсем обычное. В нем помимо двух собеседников есть еще и третий — человек, которого уже нет в живых, но который смог заговорить только сейчас.

+ Читати більше

«Я словно снова знакомился со своим дедом»

— Владимир, вы всегда знали, кем был ваш родственник?

— О том, что он служил и был арестован, в семье знали, но старались об этом не говорить. Совсем маленьким я и не особо интересовался, а когда позже начал задавать вопросы, то дед отмахивался: «Потом все узнаешь».

Владимир Ятченя в детстве на руках у матери рядом с дедом и отцом. 1959 год

Вообще он был не очень разговорчив, скрытный. Но все это вполне объяснимо его нелегкой судьбой. А еще дед был очень бескомпромиссный. Все в деревне знали его как борца за справедливость. Он никогда не боялся сказать начальству в лицо, что думает, воевал против взяточничества, отстаивал правду, за что его не сильно жаловали.

— Вы знали о том, что он пишет дневники?

— Да. Хотя, конечно, в семье слабо представляли, что именно в них. Он не делился, говорил: «После моей смерти все сами прочтете». Сидел до поздней ночи, писал, переписывал.

Дневники он начал вести в 1965 году, когда ему исполнилось 65 лет. Я был еще ребенком. Последняя запись сделана 30 декабря 1979 года. В 80-м его не стало. В этих дневниках — вся его жизнь, начиная с рождения. Он писал обо всем, что волновало: о политике Брежнева, о бесперспективности колхозной системы, об утопичности идей социализма. Ну и, конечно, очень много о временах кровавого террора, сталинизме, репрессиях.

Он передал мне дневники, когда уже понимал, что умирает. Я читал их и словно снова знакомился со своим дедом. Конечно, хотелось бы поговорить с ним, узнать что-то, спросить еще, но было уже не у кого. 

Из дневника: «14 сентября 1965 года. Сегодня мне исполнилось 65 лет. Возраст, достаточный для того, чтобы устать от трудной и напряженной жизни. И так как идёт на седьмой десяток, я задумал восстановить в памяти всё, что было в моей жизни, записать то, что может дать некоторое представление о самом себе и лицах, с которыми приходилось сталкиваться... Я не писатель и не журналист. Мне нет надобности заменять правду досужим вымыслом. Те, кому придется читать эти записи, должны понимать, что каждая написанная строчка правдива, а лица настоящие».

— Ваш дедушка — ровесник эпохи. По сути, он жил и при царском режиме, и при большевиках, своими глазами видел революцию, гражданскую войну...

— Его судьба очень необычна. Жизнь постоянно подбрасывала ему испытания, из которых он чудом выходил целым. Он родился в семье зажиточных крестьян в деревне Заполье Ивацевичского района. Хозяйство было большое. Когда же в 1914 году началась война между Германией и Россией, дед 14-летним подростком, вдохновленный военной романтикой, сбежал со своим другом на фронт в надежде стать солдатом. Так он попал на службу в царскую дивизию к некому штабс-капитану барону Генриху Оппману. Деду помогло то, что он неплохо писал, поэтому его определили в канцелярию учеником писаря, который очень многому его научил. Этим своим каллиграфическим почерком он и будет потом выводить дневники. 

Из дневника: «Наступила зима. Приближался 1916 год. Солдаты готовились встречать рождественские праздники, многие из дома получили посылки и мечтали повеселиться. Но ночью с 24 на 25 декабря немцы пошли в наступление. Артдивизион двинулся на передний край. Артиллерийская битва продолжалась до 12 часов дня 25 декабря. С передовой линии фронта шли обозы санитарных повозок с ранеными и покалеченными солдатами в грязных шинелях и полушубках. Заросшие щетиной они, кажется, мало были похожи на людей. Вот тут-то дошло до моего сознания, что такое война».

— С какими чувствами и мыслями он встретил революцию?

— К тому моменту он жил в городе Ярославле и работал швейцаром в лицее. До прихода большевиков жизнь его была вполне сытой. Всё рухнуло в одночасье. Дед видел своими глазами и ту разруху, которую принесли большевики, и голод, и беспредел. Так что никаких иллюзий по поводу новой власти он не имел с самого начала.

Из дневника: «Студенты лицея были из богатых семей буржуазии и чиновников — они традицию чаевых щедро соблюдали. За 3 месяца я скопил до 500 рублей. Приобрёл приличную одежду и обувь штатского городского фасона, тогда же стал посещать знаменитый театр имени Волкова. Этот период времени я часто вспоминаю с удовольствием.

В памяти сохранилась Февральская революция  и свержение Николая II. Дворянская улица города Ярославля считалась местом власти: здесь жили губернские чиновники высших рангов, полицейские, военные чины и богатеи-купцы. И вот 28 февраля 1917 года по этой улице шла в центр огромная колонна людей с красными знаменами и музыкой, распевая на разные голоса песни. Другие охрипшими голосами кричали: «Долой самодержавие! Да здравствует социалистическая революция!»  А в это время то в одном то в другом квартале города происходила стрельба.

После свержения Николая II на площадях, в театрах собирались митинги: какой власти быть в России. Одни доказывали, что Керенский поведет Россию, другие, что Ленин с партией большевиков, третьи указывали на Родзянко и ещё каких-то типов. Каждый оратор расхваливал свою партию и программу. В конечном счёте, к концу октября 1917 года власть взяли большевики.

С каждым днём студентов в столовую приходило меньше и меньше, а к новому году 1918-го и вовсе не стало. Продовольствия перестало хватать, образовались хвосты, жители города, повесив голову, со злыми лицами бродили по улицам и паркам. Только большевики, взяв власть, торжествовали, митинговали: «Свобода, равенство!», «Заводы и фабрики рабочим, помещичья и монастырская земля крестьянам!», «Не будет богатых и бедных». А жизнь всего народа при этом с каждым днем становится тяжелее и невыносимее. Вскоре столовая была закрыта, персонал распущен. Возник вопрос: что делать?»

— Как ваш дед оказался в Минске и почему поступил на службу в ГПУ?

— До этого он еще много где помотался. Был писарем в карточном бюро  продовольственного отдела на Челябинских угольных шахтах. Потом в гражданскую войну его призвали в красную армию. Ему повезло, там тоже оценили его умение красиво и грамотно писать и в результате отправили работать начальником канцелярии в управление охраны Омской железной дороги. Там он разбирался с хищениями на железной дороге.

В Минске он оказался уже после демобилизации в августе 1921 года. На тот момент его родная деревня считалась Западной Беларусью и являлась частью Польши. Голод заставил его пойти работать в милицию — там требовались грамотные люди.

Из дневника. В Минске поступить на работу не было возможности, так как масса беженцев по разным причинам оседала здесь, работы всем не хватало. Жизнь была дорогая, а главное не было в кармане денег. Пришлось обосноваться в беженском эвакуационным бараке далеко за городом. Жрать хотелось. Кстати, у хуторян еще стояла картошка, и ночью ходил и воровал. Варил в солдатском котелке и утолял голод. Вот как случается в жизни.

Однажды, будучи на бирже безработных, узнал, что принимают в милицию, но только грамотных. Туда я и пошёл. Принявший меня секретарь главмилиции Мороз Иван оказался моим земляком из деревни Рудня. Просмотрев мои документы и характеристику из управления ж/д охраны, предложил должность участкового уполномоченного в Койдановский район, граничащий с Польшей. Тут же оформил, выдал форменную одежду, и я поехал к месту службы.

«Они шли в милицию и становились насильниками своих отцов, братьев и односельчан»

— А как он стал сотрудником НКВД?

— В дневнике он описывает историю, как однажды пожалел одного крестьянина, который гнал самогон. Он не стал составлять протокол, увидев целую ораву плачущих детей. И хоть просил никому не рассказывать, об этой истории стало известно начальству. Деда арестовали по подозрению во взятке. Взятка не была доказана, однако из милиции его уволили. Тогда же деду и  предложили стать резидентом спецслужб.

Он согласился, работал под прикрытием. В его обязанности входило выявлять бывших белых офицеров, контактировать с агентурой. Он пишет о некоторых «разработках».

Ну а через какое-то время его приняли уже на официальную службу, сотрудником оперативно-розыскного отдела.

Из дневника. В ГПУ мне предложили должность дотоле мне неизвестную — резидента. В течение шести месяцев проходил курсы по разведке и руководству агентуры. В городе Бобруйске мне была предоставлена конспиративная квартира для жилья и работы. Первым моим успехом стало раскрытие в местечке Любоничи еврейской националистической сионистской тайной организации с политической ориентацией на Палестину и образованием государства Израиль. За это я получил благодарность и денежное вознаграждение.

До 1928 года моя работа резидентом в основном была сосредоточена на выявлении бывших офицеров белых армий, которые после разгрома Красной Армией скитались по всей России по подложным документам под всевозможными предлогами.

В ноябре 1928 года был назначен резидентом в Паричский район. Там районного ГПУ официально не было. Для маскировки был назначен совнаркомом БССР заведующим секретной частью райисполкома с расчетом, чтобы районные власти не знали цели моего назначения резидентом.

В этом районе в период гражданской и польской войны орудовали три банды. После ликвидации остались хвосты, которых требовалось держать под негласным надзором. На меня была возложена задача неработоспособную агентуру отстранить и заменить пригодной, чтобы каждое учреждение, предприятие, деревня находились под нашим политическим негласным наблюдением.

— Будучи уже в должности официального сотрудника НКВД, приходилось ли ему лично участвовать в чистках, отправлять людей на смерть, как того требовала политика партии?

— В своих дневниках дед пишет, что даже на допросах обходился без угроз и рукоприкладства и, наоборот, пытался сделать все, чтобы помочь невиновным выйти на свободу. Конечно, мы никогда не узнаем, что было на самом деле, но я верю деду. Он всегда был борцом за справедливость. К тому же в отличие от многих, кто служил в те времена в органах, дед был человеком образованным. Он видел, какие плоды приносит коллективизация и, кстати, единственный из аппарата не являлся членом коммунистической партии.

Из дневника. Люди всегда мечтали о счастливых переменах, бедняки о жилье и хлебе, крестьяне о земном обещанном рае. Все они были обмануты. Во имя демократии, социализма и во имя Ленина. Миллионы людей подвергались изгнанию с постоянного места жительства, лишались имущества, погибали от суда и без суда. Старые моральные устои были расшатаны, новые еще не утвердились. Свобода обернулась свободой от совести. От невыносимой жизни крестьянская молодёжь бежала из дома куда глаза глядят, часть оседала на стройках как рабочая сила, иные превращались в комсомольцев-активистов, шли в милицию, становились насильниками своих отцов, братьев и односельчан.

— Однако не участвовать в политических расследованиях он не мог — этого требовала его работа.

— Да, в дневниках он приводит конкретные примеры, описывает, что пытался  сделать в этой ситуации. Часто признается в своем бессилии и возмущается тем, как стряпались дела.

Из дневника. В ноябре 1931 года в деревне Ракшин вечером в момент ужина выстрелами через окно был убит председатель колхоза Белый и его жена. Следствие вел сотрудник Генько. Он арестовал 8 человек крестьян, которые числились в картотеке недовольными колхозной системой. Данных же к прямому убийству Генько не добыл. Но в итоге все были осуждены тройкой к разным срокам. Шло время, а дело это не давало мне покоя: чувство подсказывало, что мужики сидят зря, и семьи их несут незаслуженный позор.

И вот однажды я получил донос, что в деревне Чирковичи у родича скрывается бежавший из ссылки кулак Павличенко родом из деревни Ракшин. Я его арестовал и на втором допросе рискнул обвинить его в убийстве председателя с женой. Павличенко был неглупый человек, он разбирался в той сложной политической ситуации и понимал, что кулак, да еще беглый, все равно окажется виноват. Он задумался, попросил закурить и рассказал по порядку, кто убил и как это происходило. Оказалось, что убили братья Бобрики, бежавший вместе с ним из ссылки и обосновавшиеся по подложным документам рабочими свино-совхоза ст. Галич соседнего района.

Через два дня братья Бобрики и их отец были арестованы и доставлены в Паричи... Долго я бился – целых двадцать часов, однако открыл это болото без единой доли угроз и насилий. И вы не можете себе представить, какое наслаждение вдруг разлилось по моим жилам. Невиновные 8 человек будут выпущенный из тюрьмы.

Об этом деле доложили наркому Берману. Тот распорядился 8 человек освободить из тюрьмы, Бобриков доставить в их распоряжение в Минск. Мне была объявлена благодарность. Начальнику отделения Кауфману выговор в приказе, а Генько было приказано из органов освободить.

— Мне кажется, в большинстве своем в органах в те времена служили совсем другие люди и совсем с иными целями.

— Он пишет про людей, с которыми ему доводилось работать. И искренне возмущается тем, как стряпались дела. Например, как из старушки, которая своей палочкой побила во время собрания приехавшего в колхоз прокурора района, сделали «террористку». Или как из 82-х безграмотных деревенских мужиков его коллеги сколотили «тайную повстанческую организацию».

Из дневника. Население деревень Дуброва, Гороховище, Тукачи и Чернин скрыто и открыто проявляли недовольство колхозной системой и порядками местной власти. Уполномоченный Федорович, в сферу которого входили указанные населённые пункты, завёл агентурную разработку под грифом «Берлога». В донесениях в наркомат он, не имея ничего, кроме своих досужих вымыслов, рапортовал, что, дескать, существует тайная повстанческого характера организация, имеющая даже оружие.

Когда поднакопилось материалов, из Минска последовало распоряжение арестовать эту организацию и расстрелять. Я был послан в деревню Дуброву к одному из участников этой «организации» произвести обыск и арестовать его. Во время обыска в отдаленности от избы в не запирающемся гумне, я обнаружил в соломе мешок с негодным оружием: обрезы от винтовок, ржавые патроны, два револьвера системы «Смита-Вессона». Я почувствовал, что этому бедняге кем-то положено оружие, но мысль держал при себе.

Арестовано было 82 человека, исключительно безграмотных и малограмотных горемык. За три месяца следствия Федорович и Кауфман всех их протокольно слепили в одну кучу и тем самым придали этой куче повстанческих характер. Все были осуждены тройкой на разные сроки. За это дело, столь блестяще обтяпанное, эти два мерзавца получили повышение по службе в центральном аппарате. Потом, когда они уже уехали в Минск, из деревни Дуброво с донесением ко мне пришел агент «Шумский». Наводящими вопросами я установил, что оружие тем беднягам подложил он по приказанию Кауфмана и Федоровича. Оружие взяли со склада отделения.

...Производя следствие по многочисленным происшествиям, нередко был в затруднительном положении... В каждом отдельном случае, которое мне приходилось расследовать, всегда придерживался права установить подоплеку совершенного преступления, не обращая никакого внимания на всевозможные политические ситуации или рекомендации районных властей, за это-то и был в немилости оных.

Как сотрудник НКВД оказался в «американке», о пытках в тюрьме и о том, как удалось избежать расстрела, читайте во второй части статьи.
https://gazetaby.com/post/vnuk-majora-n … da/133172/


Заказать свой экземпляр книги воспоминаний Иосифа Ятчени «Дневники офицера НКВД: документальное разоблачение сталинизма» можно здесь.  https://ulej.by/project?id=1043915

Share

13

Re: Беларусь, репрессии 1917-1953 гг.

Pavel Chumakou

Зрабіў базу дадзеных па ахвярам сталінскіх рэпрэсій на тэрыторыі Беларусі: chumakou.com/projects/belarus1937/index.html

Тут знаходзяцца звесткі аб больш чым 200.000 рэпрасаваных беларусаў ці людзей іншых нацыянальнасцяў, якія пражывалі на тэрыторыі Беларусі (БССР).
За выснову была ўзята агульная база дадзеных lists.memo.ru

Асноўная мэта гэтай працы была аблегчыць пошук па людзям, якія маюць дачыненне да Беларусі. Напрыклад, пошук у агульнай базе па прозвішчу "Чумаков" дае больш чым 400 запісаў, звужаная база дадзеных выдае 14 вынікаў. Знайсці родзічаў сярод 14 запісаў значна лягчэй, чым праглядзець усе 400.

Тут звесткі далёка не аб усіх рэпрэсаваных. Спадзяюся ў будучыні гэта база дадзеных зможа быць пашырана.

https://m.facebook.com/story.php?story_ … 1400264097

Thanks: kuks70, notizia2

Share

14

Re: Беларусь, репрессии 1917-1953 гг.

Вёска, зьнішчаная войскамі НКВД
Пра вёску Хатынь ведае, напэўна, увесь сьвет. Яна стала сымбалем страшных пакут беларусаў падчас Другой Усясьветнай вайны. Пра вёску Лаўжы амаль ніхто ня ведае. Хоць яе таксама спалілі, а ўсё яе насельніцтва пазабівалі. Разам зь дзецьмі і жанчынамі. Лаўжы былі зьнішчаныя ў дзень сьвята Савецкай Арміі. 23-га лютага 1945-га году.
https://www.svaboda.org/a/lauzy/2725617 … 0zQeetbHxg

Post's attachments

B02B23B5-ED2B-433D-ABBA-E65C1432EFE1_w1023_r1_s.jpg
B02B23B5-ED2B-433D-ABBA-E65C1432EFE1_w1023_r1_s.jpg 81.94 kb, file has never been downloaded. 

You don't have the permssions to download the attachments of this post.
Інтереси: історія Білицької сотні Полтавського полку.
Пошук: Калашник, Білецький, Пилипенко (Порубаї: Озера, Кишенька, Полт.) cool, Зданович (Кривошин: Брест., Білорусь), Чихар, Кириченко, Овсійко (Хмелів: Сум.) cool, Калініченко, Коломієць, Ігнашенко, Табурянський (Білогорілка: Полт.) cool, Сербул, Гуцуляк, Формос, Стефанюк, Петрович (Зелений Гай, Слобода: Новоселиця, Чернівец.).

Share

15

Re: Беларусь, репрессии 1917-1953 гг.

В Лавжах, между прочим, уничтожили 53 боевиков АК. Которые там прятались за спинами этих самых мирных граждан. Если бы там не было этих самых боевиков - никто бы эту деревню не трогал.

Share

16

Re: Беларусь, репрессии 1917-1953 гг.

Гринцевич2, за такою логікою село Корюківку, на Чернігівщині, німці справедливо спалили - адже там партизани партизанили. Дивна логіка, нездорова.

Інтереси: історія Білицької сотні Полтавського полку.
Пошук: Калашник, Білецький, Пилипенко (Порубаї: Озера, Кишенька, Полт.) cool, Зданович (Кривошин: Брест., Білорусь), Чихар, Кириченко, Овсійко (Хмелів: Сум.) cool, Калініченко, Коломієць, Ігнашенко, Табурянський (Білогорілка: Полт.) cool, Сербул, Гуцуляк, Формос, Стефанюк, Петрович (Зелений Гай, Слобода: Новоселиця, Чернівец.).

Share

17

Re: Беларусь, репрессии 1917-1953 гг.

Relic hunter пише:

Гринцевич2, за такою логікою село Корюківку, на Чернігівщині, німці справедливо спалили - адже там партизани партизанили. Дивна логіка, нездорова.

Логика? Ну, представьте себе - 9 дворов, в каждом по 5-6 вооруженных бандитов, опытных, терять им нечего. Ночь, зима. Ясен хрен, под замес попали все окружающие. Специально детишкам в голову никто не стрелял.
Теперь  о Корюковке, Хатыни и других деревнях. Вы, собственно , за кого? За немцев, бандеровцев, АКовцев?
А признак нездоровой логики - это когда оунупа становится национальным героем.

Share

18

Re: Беларусь, репрессии 1917-1953 гг.

Гринцевич2, ну, із народженням так склалося, що я мушу бути за незалежну Україну wink А взагалі за об'єктивність. Знаєте, як терапевт, який виписує панянці довідку що її вага 120 кілограм. Холодний розум і сталеве серце.
(Давайте не флудити. Створюйте вже нарешті щоденника на тему "Така-сяка ОУН-УПА", там я уважно вислухаю всі ваші фобії щодо повстанців.)

Інтереси: історія Білицької сотні Полтавського полку.
Пошук: Калашник, Білецький, Пилипенко (Порубаї: Озера, Кишенька, Полт.) cool, Зданович (Кривошин: Брест., Білорусь), Чихар, Кириченко, Овсійко (Хмелів: Сум.) cool, Калініченко, Коломієць, Ігнашенко, Табурянський (Білогорілка: Полт.) cool, Сербул, Гуцуляк, Формос, Стефанюк, Петрович (Зелений Гай, Слобода: Новоселиця, Чернівец.).

Share

19

Re: Беларусь, репрессии 1917-1953 гг.

Ага, то есть, если я дополняю или уточняю написанное в этой теме как предвзятое или однобокое - то это флуд?

Share

20

Re: Беларусь, репрессии 1917-1953 гг.

Я думаю, що в темі "Беларусь, репрессии 1917-1953 гг.", ваше упереджене ставлення до УПА (ви ж відомий наш форумський бандерофоб, wink під кожним кущем бандерівців бачите) і обговорення наших особистих точок зору - це флуд.

Гринцевич2 пише:

Вы, собственно , за кого? За немцев, бандеровцев, АКовцев?
А признак нездоровой логики - это когда оунупа становится национальным героем.

Інтереси: історія Білицької сотні Полтавського полку.
Пошук: Калашник, Білецький, Пилипенко (Порубаї: Озера, Кишенька, Полт.) cool, Зданович (Кривошин: Брест., Білорусь), Чихар, Кириченко, Овсійко (Хмелів: Сум.) cool, Калініченко, Коломієць, Ігнашенко, Табурянський (Білогорілка: Полт.) cool, Сербул, Гуцуляк, Формос, Стефанюк, Петрович (Зелений Гай, Слобода: Новоселиця, Чернівец.).

Share

21

Re: Беларусь, репрессии 1917-1953 гг.

«Речицкое дело» 1939 г.
26/12/2009

Политические репрессии 1937-1939 гг., затронувшие все слои беларусского общества, не могли не затронуть и правящую партию, члены которой, как рядовые партийцы, так и руководящие работники всех уровней, попали в жернова сталинских преследований.

Характерным примером одного из таких многочисленных сфальсифицированных дел против руководящих партийных работников районного уровня явилось так называемое «Речицкое дело», по которому в 1939-1940 гг. была арестована и осуждена на различные сроки тюремного заключения группа ответственных партийных и советских работников Речицы. Обвинёнными в контрреволюционной и вредительской деятельности оказались: первый секретарь Речицкого районного комитета партии Рыжов (Рыков), председатель районного исполнительного комитета Фридлянд, его заместитель Доморацкий, заведующий районным земельным отделом Козловский, районный уполномоченный по заготовкам Островский, заведующий финансовым отделом райисполкома Купрейчик1.

Трагизм и особенность этого «дела» заключались в том, что обвиняемые дважды претерпели все ужасы многочасовых и унизительных допросов, радость освобождения и отчаяние от вторичного обвинения и ареста.

Первое обвинение и арест произошел весной 1939 г., когда сотрудники республиканского НКВД предъявили им стандартные обвинения в том, что «контрреволюционная группа», возглавляемая Рыжовым (Рыковым), систематически нарушала устав сельскохозяйственной артели; потворствовала захвату колхозной земли единоличниками, обманывала вышестоящее партийное руководство. Однако самым существенным и страшным было обвинение в том, что Рыжов (Рыков) создал в 1937 г. и до 1939 г. являлся руководителем «правоцентристской антисоветской группы».

Однако в ноябре 1939 г. уголовно-судебная коллегия Гомельского суда рассмотрела следственное дело в отношении «группы» Рыжова (Рыкова) и приняла, без сомнения, мужественное решение — оправдала бывшее руководство Речицкого района2. Оправдательный приговор был принят, так как даже в условиях беззакония и произвола следственная группа НКВД БССР не сумела найти веских и аргументированных доказательств «вражеской деятельности контрреволюционной группы».

Казалось бы, справедливость восторжествовала и обвиняемые смогут вернуться из заключения к своим семьям, работе и вспоминать все случившееся как страшный сон.

Однако радость по поводу снятия обвинения оказалась совсем непродолжительной. Л. Цанава, назначенный новым наркомом внутренних дел БССР, в январе 1940 г. инициировал повторное рассмотрение этого дела. Он направил докладные записки в НКВД СССР, ЦК ВКП(б) и ЦК КП(б)Б, в которых обосновал необходимость пересмотра «Речицкого дела», так как по его мнению, уголовно-судебная коллегия Гомельского суда проявила «преступную халатность», оправдав обвиняемых. В записке Л.Цанава подчеркнул, что, по его мнению, «деятельность группы носила явно контрреволюционный характер»3.

ЦК КП(б)Б не мог не отреагировать на записку Л. Цанавы. По решению бюро ЦК Компартии Белоруссии в январе 1940 г. создается комиссия ЦК КП(б)Б по дополнительному расследованию и изучению материалов «Речицкого дела», которую возглавила секретарь ЦК КП(б)Б Е. Грекова. В комиссию входило 8 ответственных работников ЦК КП(б)Б, прокуратуры БССР. Поскольку все дело заняло 6 томов и по нему проходило свыше 50 свидетелей, то комиссия ЦК разбиралась с этим делом почти полгода. В июне 1940 г. она представила бюро ЦК семистраничный доклад «Выводы комиссии ЦК КП(б)Б по проверке дела Рыжова (Рыкова)», в котором отмечалось, что «следствием было вполне доказана виновность Рыжова, Козловского и других втом, что в Речицком районе имели место извращения политики партии и правительства, грубые нарушения устава сельскохозяйственной артели, а также серьезные преступления самих обвиняемых, действия которых уголовно наказуемы».

Члены комиссии также единодушно пришли к выводу, что у Гомельского суда не было никаких оснований для оправдания обвиняемых, и предложила Прокуратуре БССР опротестовать приговор по делу Рыжова (Рыкова) и отправить его на новое судебное рассмотрение.

Таким образом, уже вторично в отношении Рыжова (Рыкова) и остальных участников «группы» было возбуждено повторное уголовное дело, а все обвиняемые вновь были арестованы. К сожалению, по документам, имеющимся в НАРБ трудно проследить дальнейшую судьбу обвиняемых, но можно предположить, что все они были осуждены на различные сроки тюремного заключения или, что еще более трагично, приговорены к высшей мере наказания — расстрелу, по преступлениям, которые они никогда не совершали.

1. НАРБ, ф.4, оп.21.д.2075,арк.25
2. Там же. Арк.28
3. Там же. Арк.32

Аўтар: Анатолий Великий(Минск)
nashkraj.info/rechitskoe-delo-1939-g/

Share