1750 р. серпня 18. Кременчук.— Протокол допиту гайдамаки Марка Мамая, який брав участь у нападах на міста Мед- ведівку і Мотни, складений у Борисоглібському ландміліцькому полку
1750-го году августа 18-го дня в силе полученного е. и. в. ис Киевской генерал-губернаменской канцелярии указу, присланного Войска Запорожскою от кошевого Якима Игнатовича с товариством, вор и разбойник Марка Мамай роспрашиван, а в распросе своем сказал нижеследующее: Зовут ево Марка, Григорев сын Мамай, от роду ему сорок лет, греческаго исповедания, российской нации, родился в городе Чигирин- Дуброве, а оттоль мать его маленкого принесла Миргородскою полку в местечко Потоки. И в том местечке взрос и женился, а детей не имел, а из того местечка Поток пошел тому уже назад лет з дватцать и болти в Богородичное один и был там дня с четыре, а потом пошел к запорожскому казаку Платнеровского куреня, а как звали ево, не упомнит, а прозванием Клещ, которой на речки Татарки в землянки жил, разстоянием от того Богородичною по примеру верст з десять и жил с ним з год. И будучи там, рыбу и звер лавливали, а потом от того казака, оставя ево одного, пошел к Запорожской Сечи и пришел в замовник на речку Чертамлык к запорожскому ж казаку, а как ево звали, не упомнит, а прозвание Карась, и жил с ним з год же и записался в Щербининской курень Огорем, а не Мамаем и в том курене атаман был Рашпил и от онаго Карася пошел и жил в разных з запорожскими казаками в зимниках и рыбу ловлевали, и в Сечь для продажи рыбы езжавал, и в том курени часто бывал, и назывался то ж Огорем, а не Мамаем, и был в Запорожья лет з десять, а потом от Буг-реки пошел в местечко Цыбулев и пришел до дядки своево Ивана Кубли и жил в доме ево с ражественских месниц до великоденских святок, а потом пошел в село Уховку, которое от того Цыбулева верст ис пять, и поставил себе хату и жонку свою сыскал, и жил лет з десять, и отаманом в том селе был года з два. Потом пошел в село Колантаево тому назад уже третей год и в том Колантаеве купил себе хату, из жонкою ж своею жил месяца с три, а потом пришли к нему шесть человек, а именно: брат ево родной Грицько да запорожцы Мышастовского куреня Иван Смерть да Еким Гуртавых, а трех человек, как имя их и прозванием и которых куреней, не знает, и с ними согласись, пошли в Ледщину державы Чигрин- Дубровы, в село Рацева и, пришев вечером на двор к старосте Навицкому, ограбили у него рубашек — четыре, платков простых — два да денег — шестак полскои, а болши у него ничего не было и ево, старосты, и жены ево не выдали, толко одна наймичка была, девчина. И оттоль возвратясь, пришли в то же село Колантаево в спасовки, в свою хату. А потом те казаки толко хлеба поели и пошли, а куда, не знает, и рубашки те оставили у него, Мамая, и он з братом остался в своем доме, толко ж слышел, что оные запорожцы Смерть и Гуртавых в Ледщене поженились, а потом их в Ледщине за воровство половили и оныя Иван Смерть да Еким Гуртовой доказали на ево, Мамая, что с ними у вышепомянутого старосты Навицкого те рубашки обще пограбили, то по тому оговору взят он, Мамай, посланьными от сотника Миргородскою полку местечка Крылова Григорья Рудя и отдай под караул масковской и сидел польтара года, а потом ис-под караула ис того ушло их двенатьцать человек, а имянно: запорожския казаки Калеревского куреня — Василь Савросинский да Терешко Грибко, Иван Передерей, Поповенского куреня — Никита Шулика, Величенскаго куреня — Василь, а прозвання ево не знает, Пашковского куреня — Карней Литвин, сотника цыбулевского Давыда ключник ево Иван Малый да цыбулевской житель Петро Сухий, да Никула Толстой, а о протчих не упомнит. И по побегу ис-под караулу пошел он, Мамай, в запорожской кадак и пришел к полковнику Тарану самарскому и был у него дня з два, потом пошел в Запорожьскую Сечь до того ж Щербиновскою куреня и в том курене был с неделю, и пошел в Великой Луг до запорожскою казака Астапа Чяпалы и с ним, Чепелою, лавили рыбу недели с четыре, а по прибытии уже полой воды всю рыбу и там же продали на Русь казаку. И пошел в Сечь свой же курень в Щербиновской и последнею неделю великого поста гавел, а по великом дне светлою неделю был же и как протчие казаки стали итить с ружьем, то и он того куреня Щербининского с ведома атамана куренного Федора Тарана шесть человек их, а именно: с Степаном Фигилем, Иваном Мащенком, Андреем Гарбам, Степаном Горкушом да Деревянского куреня — Омелкою Кудимом и пошли до Черного леса, и в том Чорном лесу собралось уже четырнатцат человек. И между тем и жители цыбулевския — Василь, Мелешкин зять, да Данила Самарской, Павло, Кодашов зять, а запорожских казаков, которых куреней и кто имены и прозвання, не знает, и пошли ис того Черного лесу в село Андрюсевку ляцкою и в том селе шинкаря, ввечеру пришед на двор, аграбили у него пистоль маленких пару да ручниц ледунку с серебреною з бляхою,, шаблю да шубу, покрытою кумачом красным, одеяла выбойчатое, кавтан китаичитой да женских кавтанов китайчетых два, чебот — три пары, две червонных да жолтые одни, убранья кармазинною, сукна старая, казан медной примером как на дватцать человек сварить, рубашек мужских — четыре, труб медных винокурных — три, а денег толко девять шагов, а болши ничего не было. И кроме того, не брали и никого не били и той же ночи с того села пошли. А назавтрея крыловской сотник Григорей Рудь с козаками, нагнав, и ту здобычь хател отнять, но токмо ему отдать не допустили и между ними драки и стрельбы не было. И разшедши с ними, пошли в лес прозвання Чюта в Голаганову пасику, которая пуста, и то ограбленное там разделили промежду себя. По тому в том лесу Чюте нашли запорожских казаков пятдесят человек Батуриньского куреня. Яцько Калмычок, которой над ними вместо атамана был и принел их во всю команду вышепомянутых четырнатцать человек. И с тою всею командою Медведовского монастиря послушник Кандрат, а как прозвання, не знает, повел всех в местечко Медведовку и, пришедши вночи, в том местечке взашли на двор ко тамошнему жителю Карабцу, толко ево, Карабца, и никово на том дворе не застали, понеже как он, Корапец, так и все того местечка жители убрались в городок и в том дворе брали малое дело — сарочки и полатно все мелкоя, а протчие ево пожитки до прибытия их ис того двора вывезено, то уже как свет стал, тогда к тому городку приступили и стрелять от них и он на них стали. И между тем запорожскаго казака от них, а их ляха с ружья до смерти убита. А потом, усмотри, что городка того взять невозможно, то все отступа того местечка, на дворах брали все мелкоя — шубы, рубашки и протчие, а денег и жупанов не было, понеже до прибытия их все в городок убрано, толко ж у жида нашли и взяли воску три каменя, денег рублев з десять, жупан кармазинной и, всклавши на два воза и на дву лошедях и убитого козака положа на воз, в обеды ис того местечка пошли И вышедчи за город, на степу взяли тритцать овец да десять во- лов и с тою здобычью обратно в тот же лес Чюту пришли, и близ того деревенка, называетца Литвиновка, ис котораи пришел житель той Литвиновки черкас Иван Русинов и привес горелки на шесть рублев и за ту горелку дали ему пару волов. Да с села Уховки, которая от того лесу разстоянием версты в три, черкас Назар Голеченка, пришед з зятем своим, а как зовут ево, не знает, купили четыре волы и дали готовых денег пять рублев, а на четыре рубли горелки привезли да жителю той же Уховки черкасу Пилипу Майбороды продали две пары серег ценою за пять рублев, да Климу — шинкарю — с товарыщем, прозванием Сукарь, а как зовут, не знает, воску три каменя, а сколко денег взято, не знает, а четыре вола и вышеозначенные овцы промежду себе поели. А протчея аграбления того местечка Медведевки в том лесу разделили и стояли на одном месте две недели. И к той вотаги еще пришло запорожских казаков дватцать шесть человек, а которых они куреней и кто имяны и прозванием, не знает. Потом в братии стало всех девяносто человек и промеж собою выбрали в той ватаге цыбулевского жителя Василья, Мелешкова зятя, атаманом и все ево были послушны, и он, Мелешков зять, повел всех к местечку Мошны и
пришли к тому местечку от того лесу дня в четере и на расвету приступили к городку, то ис того городка была великоя с ружья стрелба и оттоль отступили в обеды, и в чернецкой двор, стали и обедать, варили и были до вечера. Толко ж брали на польдворках малое дело, а то все было в тот городок убьрано и взяли две лошади и ту рухлед — плахты и рубашки, и раненых казаков на двух возах положа, того ж дня вечеру пошли и, отдшед от того городка верст з десять к Днепру, и нашли на плавлях табун лошадей числом с пятдесят, и забравши тех лошадей, взяв бойдак, раненых и протчих сорок человек, отпустили Днепром, а пятьдесят человек на лошедях берегом поехалш И прибыли к Ляцкой державы ж, к селу Боровицы, на самыя к петровкам загавины, и в том селе никого не грабили, толка лошадей с пятьдесят загнали, и с сабою и взяли. И отшедши от того села вниз Днепра версты с три, с теми, едущими на бойдаке сорока человека ми, по-прежнему совокупилис и пошли к своей границы на Колантаевской караул. И следуючи дорогою, в селех никого не грабили, толко что хлеб на корм да в орандах жидовских казаны брали, и на том Колан- таевском карауле через греблю нынешнего году в Петровке пропущены и за то стоящему там, на карауле, капрал или другой какой началник, не знаит, дал ему атамана кабылу за то, что чрез той караул пропущены, и пришли к речки Волнавки, которая разстоянием от Колантаева миль с три, и там, под хутором, лошадей всех разделили. И потому та вся ватага пошла под Черный лес близ села Уховки, а он, Мамай, остался от них затем, что в разделе лошадей обыдили ево, и поехал на одной лошади и уведомился, что запорожских казаков ватаха стояла на хуторе Коси и да них приехал и явился той ватаги Ирклевского куреня у атамана Гаврилы Лысаго, у катораго в команде запорожских казаков сто пятьдесят человек, в том числе того Ирклеевского куреня Степан Куида да Родка, а прозванием не знает, толко брат ево, имя ж не знает, а прозванием Хил, Кирик Ус да Пашковского куреня Иван Губатой, Левушковского куреня два брата, а как зовут, не знает, а прозвание Нещадимы, Еким Чернай, Раговского куреня Федор Бицула, а протчих, как зовут и прозвання, ше знает. И в той ватаге была при них пушка и калакалов пять. И с того места пошли в Лядщину — в селы Ясковцы и Трущавцы и там занели было тавар, то набегло несколко ляхов, той тавар отбили и что у них аграбленного было, поднимали и ничего не осталось, все пеши стали и пришли в Лядщине ж Певневеи пасики пешия, и там стояли. То присланной от Каша есаул Гордей Полов да з Гарды полковник с казаками взяли ево, Мамая, а тем всей ватаги ничего не чинили и объевили им, что до вас де дела никаково нет и свезали ево, Мамая, и с той же вотаги вышеозначенныя Степан Куйда, Еким Чернай, Федор Бицула и остались там ca всею тою ватагою, а есаул Полоз с казаками ево, Мамая, да Мышаставского куреня казака, имя ево не упомнит, а прозванням Пышный, взявши, привезли да Сечи и посадили его, Мамая, к пушкарни под караул, а того, Пышного, к столбу приковали, а где он ныне, не знает. Болея вышеписанного воровства и разбою он не имел и ни за кем, кроме того, как выше сего подробно ево ответе показано, не знает, и в том своем ответе сказал истинною правду и ничего не утаил. На подлинном подписано тако: к сему ответу лантмилицкого Бари сохлебского прлку ротной писар Влас Ганчеров по прошению вышеозначенною Марки Мамая руку приложил.
С подлинным свидетельствовал: секретарь Алексей Фотеев Читал: канцелярист Андрей Леонтиев
ЦДІА УРСР у Києві, ф. 269, спр 79, арк. 3—6. Копія
Поиск предков и потомков, сбор информации, генеалогические исследования и построение родовых деревьев для следующих фамилий: Дорошенко, Дик, Верба, Кравцов, ПолОвый, Курбановский, Коноплин, Будников, Синельник, Каченовский/Коченовский/Коченевский, Родкевич/Радкевич, Роскладка/Розкладка/Раскладка/Розкладко
mtDNA - J1c5