1 ( 07-12-2016 15:09:48 змінене farmakovskaya.o )

Тема: Фармаковский / Формаковский / Фармаковський / Формаковський

Мой дедушка, Фармаковский Вячеслав Николаевич родился в семье священника  21 августа (3 сентября) 1895 года в селе Степная Шентала Самарской губернии. Детство его прошло в селе Шламка.  В августе 1906 года  Вячеслав «вступил» (так в аттестате зрелости) в 1ую Симбирскую гимназию, (нашла в интернете заметку, что Вячеслав закончил 1ую Симбирскую мужскую гимназию в 1913 году и получил аттестат об образовании (параллельное отделение  Казанского учебного округа классической гимназии)Шла война. В мае 1915г. был произведён  досрочный призыв молодёжи рождения 1895г., Вячеслава призвали в армию и направили в Казанскую  школу прапорщиков. После её окончания прошёл стажировку в запасном полку в Симбирске и получил направление на Юго-Западный фронт. Воевал в должности  начальника связи 77ой артиллерийской бригады, участвовал в Брусиловском прорыве летом 1916г.  
При Временном правительстве был избран членом солдатского комитета.
В конце мая 1918г в Самаре была создана «Народная армия» численностью 20тыс. человек. Вячеслава мобилизовали в эту армию, службу проходил  в корпусе Каппеля начальником связи артполка. 
При отступлении белых Вячеслав добрался  до Красноярска и свалился в тифу. 6 января  1920 г. Красная
Армия освободила Красноярск. Вячеслав выздоровел, но оказался в плену у  Красной Армии. (Вот эту заметку нашла через интернет, знающие люди подсказали, что раз служил у Каппеля, поэтому и имя было записано, как Чеслав (ФАРМАКОВСКИЙ Чеслав Николаевич, р. в Симбирской губ. Штабс-капитан. В белых войсках Восточного
фронта. Взят в плен. На 1 авг. 1922 на особом учете в Томском ГВК. /7–54)
).



Post's attachments

Фармаковские Евгения, дети Вячеслав и Вера, Николай Никитович, Симбирск, ок. 1913.jpg 99.23 kb, file has never been downloaded. 

You don't have the permssions to download the attachments of this post.
Ольга

Share

2 ( 07-12-2016 15:00:00 змінене farmakovskaya.o )

Re: Фармаковский / Формаковский / Фармаковський / Формаковський

4 сентября 1920 года на имя Фармаковского Вячеслава Николаевича заполнена ″Запись студента Физико-математического факультета Томского университета. Естественное отделение. Агрономическая группа». Учился он там в 1920,21 и 22 годах. В 1922 году по каким-то причинам  уезжает в Москву  и учится в Петровско-Разумовской сельхозакадемии. Оттуда его исключают, как служившего в белой армии. Вячеслав Николаевич говорил своему сыну Игорю, что ходил на приём к Менжинскому просить разрешение на продолжение учёбы. Ему разрешили сдать экстерном. В 1925г. окончил экстерном курс наук по Лесохозяйственному факультету Московского лесного института. 

Ольга
Thanks: kbg_dnepr1

Share

3 ( 07-12-2016 12:03:20 змінене notizia )

Re: Фармаковский / Формаковский / Фармаковський / Формаковський

Смотрите, у мормонов есть чуть МК по этому селу
Метрические книги : Христорождественская церковь, 1853-1862
Автор:    Православная церковь. Степная Шентала (Самара); Государственный архив Самарской области (Россия)
Может у Вас будет возмость посетить ЦСИ и найдете кого-то с Вашей фамилией.

Или можете зайти в regsamarh.ru/el_zal_all/ АИС ЦГАСО, может там что то найдете.

Share

4

Re: Фармаковский / Формаковский / Фармаковський / Формаковський

31 мая 1926 г. женился на  Татьяне Павловне Раевской, родилась 10 января 1906
года в Варшаве. Росла в Твери. С 1919 по 1924 год училась в Тверской Советской
трудовой школе второй ступени №2, что была на ул. Советской. Родилось 2 детей, Игорь 1927 года рождения и Вячеслав (мой папа) 1930 года рождения.
в 1929 году Фармаковские переезжают в Ленинград.
2 декабря 1934 г., убили Кирова. Вскоре в городе начались аресты
«подозрительных  лиц». Арестовали и Вячеслава Николаевича. Посидел он недели две.
Того, что он - сын священника, служил в белой армии; жена - дочь царского
полковника, родилась в Варшаве было вполне достаточно, чтобы его без суда, по
решению какой-то комиссии (как теперь известно -  «тройки») выслать
на пять лет в  Казахстан.

Ольга
Thanks: kbg_dnepr1

Share

5

Re: Фармаковский / Формаковский / Фармаковський / Формаковський

В сучасній Україні носіїв прізвища Фармаковский-Формаковский наче немає.

Пошук предків: Глушак (Брянськ.) Ковальов Федосенко (Могилевськ.)
Оглотков (Горбат. п. НГГ) Алькин Душин Жарков Кульдішов Баландин (Симб. губ.)
Клишкін Власенко Сакунов Кучерявенко (Глухів)
Кириченко Бондаренко Білоус Страшний (Новомоск. Дніпроп.)

Share

6

Re: Фармаковский / Формаковский / Фармаковський / Формаковський

Я проживаю в Хабаровске. Пока возможности нет посетить архив. Почему и прошу помощи. Историю семьи пишу по воспоминаниям моего дяди.

Ольга
Thanks: kbg_dnepr1

Share

7 ( 07-12-2016 12:11:15 змінене kbg_dnepr )

Re: Фармаковский / Формаковский / Фармаковський / Формаковський

А в Хабаровске или на ДВ разве нет мормонских Центров семейной истории? Это самый простой способ доступа к архивным материалам.

Пошук предків: Глушак (Брянськ.) Ковальов Федосенко (Могилевськ.)
Оглотков (Горбат. п. НГГ) Алькин Душин Жарков Кульдішов Баландин (Симб. губ.)
Клишкін Власенко Сакунов Кучерявенко (Глухів)
Кириченко Бондаренко Білоус Страшний (Новомоск. Дніпроп.)

Share

8

Re: Фармаковский / Формаковский / Фармаковський / Формаковський

Первый раз слышу о таких центрах. Знаю, что мормоны у нас в городе есть, даже зазывали в свою церковь, но не знала, что через них можно найти доступ к архивам.

Ольга

Share

9

Re: Фармаковский / Формаковский / Фармаковський / Формаковський

Фармаковские - фамилия священников Вятской губернии

Поиск предков и потомков, сбор информации, генеалогические исследования и построение родовых деревьев для следующих фамилий: Дорошенко, Дик, Верба, Кравцов, ПолОвый, Курбановский, Коноплин, Будников,  Синельник, Каченовский/Коченовский/Коченевский, Родкевич/Радкевич, Роскладка/Розкладка/Раскладка/Розкладко

mtDNA - J1c5
Thanks: kbg_dnepr1

Share

10

Re: Фармаковский / Формаковский / Фармаковський / Формаковський

Фармаковские это вообще фамилия священников. У Ленина друг был Борис Фармаковский, оба учились в той же гимназии, что и мой дед, только на 15 лет раньше. У нас сохранилась книга начала 20 века Бориса Фармаковского про раскопки в Греции. Борис Владимирович Фармакововский известный археолог.

Ольга
Thanks: kbg_dnepr1

Share

11

Re: Фармаковский / Формаковский / Фармаковський / Формаковський

В разных темах Вы пишете, что Ваш дедушка Фармаковский Вячеслав Вячеславович и Фармаковский Вячеслав Николаевич, 1895 г.р.

Список окончивших курс в Вятской гимназии (со времени основанияя 1811 по 1880 г.)
1870, Фармаковский Николай
1871, Фармаковский Александр
1880, Фармаковский Вячеслав

Вятские  епархиальные ведомости. год 1863

Всемилостивейше пожалованы орденом св. Анны 2-й степени с Императорскою короною протоиерей вятского Спасскаго собора Игнатий Фармаковский

Далее Игнатий Фармаковский в течение этого года встречается несколько раз



Успела внести по Епархиальным известиям не так много, уверена, что Ваши Фармаковские вятских земель, присоединяйтесь, вместе будет сподручнее разбираться с священническими фамилиями Вятской губернии

Поиск предков и потомков, сбор информации, генеалогические исследования и построение родовых деревьев для следующих фамилий: Дорошенко, Дик, Верба, Кравцов, ПолОвый, Курбановский, Коноплин, Будников,  Синельник, Каченовский/Коченовский/Коченевский, Родкевич/Радкевич, Роскладка/Розкладка/Раскладка/Розкладко

mtDNA - J1c5

Share

12

Re: Фармаковский / Формаковский / Фармаковський / Формаковський

Вячеслав Вячеславович это мой папа.

Ольга

Share

13

Re: Фармаковский / Формаковский / Фармаковський / Формаковський

А в Краснинском полку он служил в первую Мировую.... А до 1911 года был в Варшавском полку в Польше. Это я про Раевкого Павла Петровича, моего прадеда

Ольга

Share

14

Re: Фармаковский / Формаковский / Фармаковський / Формаковський

olyvd пише:

В разных темах Вы пишете, что Ваш дедушка Фармаковский Вячеслав Вячеславович и Фармаковский Вячеслав Николаевич, 1895 г.р.

Список окончивших курс в Вятской гимназии (со времени основанияя 1811 по 1880 г.)
1870, Фармаковский Николай
1871, Фармаковский Александр
1880, Фармаковский Вячеслав

Вятские  епархиальные ведомости. год 1863

Всемилостивейше пожалованы орденом св. Анны 2-й степени с Императорскою короною протоиерей вятского Спасскаго собора Игнатий Фармаковский

Далее Игнатий Фармаковский в течение этого года встречается несколько раз



Успела внести по Епархиальным известиям не так много, уверена, что Ваши Фармаковские вятских земель, присоединяйтесь, вместе будет сподручнее разбираться с священническими фамилиями Вятской губернии

А как присоединиться? Я всего второй день у вас.....

Ольга

Share

15

Re: Фармаковский / Формаковский / Фармаковський / Формаковський

Мой Фармаковский Вячеслав Николаевич 1895 года рождения

Ольга

Share

16

Re: Фармаковский / Формаковский / Фармаковський / Формаковський

Но это лучше бы в отдельной теме по Раевским. Впрочем, если Вы не хотите разбрасывать родню по разным темам, можно завести одну общую тему в дневнике, а в Именном указателе дать на нее ссылки в соответствующих фамилиях.

Пошук предків: Глушак (Брянськ.) Ковальов Федосенко (Могилевськ.)
Оглотков (Горбат. п. НГГ) Алькин Душин Жарков Кульдішов Баландин (Симб. губ.)
Клишкін Власенко Сакунов Кучерявенко (Глухів)
Кириченко Бондаренко Білоус Страшний (Новомоск. Дніпроп.)

Share

17

Re: Фармаковский / Формаковский / Фармаковський / Формаковський

Нашла ошибку, в самом начале написала Вячеслав Вячеславович, а нужно Вячеслав Николаевич.... Извините меня за невнимательность....

Ольга

Share

18

Re: Фармаковский / Формаковский / Фармаковський / Формаковський

Ну так Ві в любой момент можете отредактировать пост

Пошук предків: Глушак (Брянськ.) Ковальов Федосенко (Могилевськ.)
Оглотков (Горбат. п. НГГ) Алькин Душин Жарков Кульдішов Баландин (Симб. губ.)
Клишкін Власенко Сакунов Кучерявенко (Глухів)
Кириченко Бондаренко Білоус Страшний (Новомоск. Дніпроп.)

Share

19

Re: Фармаковский / Формаковский / Фармаковський / Формаковський

Из всей семьи в живых осталась только Тамара Павловна, сестра моей бабушки.

Ольга

Share

20

Re: Фармаковский / Формаковский / Фармаковський / Формаковський

Фармаковские

Род внесен в 3-ю часть дворянской родословной книги Казанской губернии по определению Казанского дворянского депутатского собрания от 31/08/1892 г., утвержден Указом Герольдии от 17/11/1892
1. Гурий Афанасьевич, родился в 1836 (?),  сын дьякона, православного вероисповедания, окончил Чебоксарское духовное училище, в 1879 - коллежский советник, цивильский уездный казначей, кавалер орденов Св. Станислава 2 и 3 ст., Св. Анны 3 ст., Св. Владимира 4 ст., женат на дочери коллежского секреиаря Анне Порфирьевне Аристарховой, брак заключен 10/10/1858 г.
1/1 Елизавета Гурьевна, родилась (?)
1/2 Агния Гурьевна, родилась (?)
1/3  Петр Гурьевич, родился 24/05/1868
1/4 Екатерина Гурьевна, родилась 14/11/1869
1/3/1 Лидия Петровна, родилась 17/12/1902
Основание: Алфавитный список....- С.86; ОРРК НБЛ КГУ. Ед. хр. 402. ч. 3. т. 2. л. 177-177об.

Анализ состава родоначальников потомственных дворян Казанской губернии по территориальному происхождению показал, что только 49 % из них были коренными казанцами, а остальные 51 % являлись выходцами из 47 других губерний. 17 % дворян уже были ранее записаны в родословные книги других губерний. В этом случае они считались "перечисленными" из других губерний в Казанскую. У 13 % данные о территориальном происхождении отсутствуют.
Второе место по численности после казанцев занимали дворяне, происходящие из Вятской, третье — из Пермской, четвертое — из сибирских (Енисейской, Иркутской, Томской, Тобольской) губерний. По причине своей малочисленности постоянно живущие в этих губерниях дворяне не могли составить дворянских обществ и иметь свой орган сословного самоуправления, но имели право записываться в дворянские родословные книги близлежащих губерний.

Поиск предков и потомков, сбор информации, генеалогические исследования и построение родовых деревьев для следующих фамилий: Дорошенко, Дик, Верба, Кравцов, ПолОвый, Курбановский, Коноплин, Будников,  Синельник, Каченовский/Коченовский/Коченевский, Родкевич/Радкевич, Роскладка/Розкладка/Раскладка/Розкладко

mtDNA - J1c5

Share

21

Re: Фармаковский / Формаковский / Фармаковський / Формаковський

Я сейчас немного "покромсаю" тему. Раевских перенесу в их фамильную тему и оставлю перекрестные ссылки

Поиск предков и потомков, сбор информации, генеалогические исследования и построение родовых деревьев для следующих фамилий: Дорошенко, Дик, Верба, Кравцов, ПолОвый, Курбановский, Коноплин, Будников,  Синельник, Каченовский/Коченовский/Коченевский, Родкевич/Радкевич, Роскладка/Розкладка/Раскладка/Розкладко

mtDNA - J1c5

Share

22

Re: Фармаковский / Формаковский / Фармаковський / Формаковський

У меня прадеда Фармаковского звали Николай Никитич,  (1869 - 1920) был
сельским священником, сначала в селе Степная Шентала Самарской губернии и
уезда, затем, года с 1896 – в селе Шламка в двенадцати километрах от станции
Нурлат, тоже в Самарском уезде. 

Ольга

Share

23

Re: Фармаковский / Формаковский / Фармаковський / Формаковський

olyvd пише:

Я сейчас немного "покромсаю" тему. Раеских перенесу в их фамильную тему и оставлю перекрестные ссылки

Со мной в институте учился Игорь Верба, он года с 64, сейчас с семьей в Белой Церкви. Вдруг Вам нужно, его жена Ирина у меня в друзьях в "Одноклассниках", тоже вместе учились.

Ольга

Share

24

Re: Фармаковский / Формаковский / Фармаковський / Формаковський

В Вятской гимназии не наш Николай. Мой родился в 69, а там уже выпуск 70! Но удивительно переплетаются имена....  Тем более с такой редкой достаточно фамилией.... И кстати со мной училась на курсе Юля Фармаковская, отчество Львовна. Вчера у нее был день рождения, поздравляла ее.... Она меня так и называет - сестричка. Говорит, ты там посмотри, может быть и найдешь, что мы родственницы.... Тоже здесь в Хабаровске проживает

Ольга

Share

25

Re: Фармаковский / Формаковский / Фармаковський / Формаковський

Мои Вербы, скорее всего, из района Канева

farmakovskaya.o пише:

В Вятской гимназии не наш Николай. Мой родился в 69, а там уже выпуск 70! Но удивительно переплетаются имена....  Тем более с такой редкой достаточно фамилией.... И кстати со мной училась на курсе Юля Фармаковская, отчество Львовна. Вчера у нее был день рождения, поздравляла ее.... Она меня так и называет - сестричка. Говорит, ты там посмотри, может быть и найдешь, что мы родственницы.... Тоже здесь в Хабаровске проживает

А вот тут большая доля вероятности родства.
Есть документальная генеалогия, а есть ДНК-генеалогия. Сейчас как раз скидки на ДНК анализ, можно проверить родственники-ли и насколько далеко родственники, ну и параллельно искать документы.

Раевских перенесла

По Вятским епархиальным - давайте обсудим в личке

Поиск предков и потомков, сбор информации, генеалогические исследования и построение родовых деревьев для следующих фамилий: Дорошенко, Дик, Верба, Кравцов, ПолОвый, Курбановский, Коноплин, Будников,  Синельник, Каченовский/Коченовский/Коченевский, Родкевич/Радкевич, Роскладка/Розкладка/Раскладка/Розкладко

mtDNA - J1c5

Share

26

Re: Фармаковский / Формаковский / Фармаковський / Формаковський

Хорошо

Ольга

Share

27

Re: Фармаковский / Формаковский / Фармаковський / Формаковський

Семейная хроника
Автобиографическая повесть

1. Прадеды и деды
О прадедах почти ничего не известно. Никто из ныне живущих не знает их отчеств. Фармаковского звали Никита. По семейному преданию, в роду Фармаковских все были или учителями, или священниками.

Дед Фармаковский Николай Никитич (1869 - 1920) был сельским священником, сначала в селе Степная Шентала Самарской губернии и уезда, затем, года с 1896 – в селе Шламка в двенадцати километрах от станции Нурлат, тоже в Самарском уезде. Дед был солидным мужиком с чёрной бородой; не пил, не курил. Бабушку звали Евгения Петровна, она бывала у нас. Последний раз мы виделись в 1944 году, когда она приезжала в Ставрополь (на Волге), проведать нас со Славой.

Дальше идут предположения о своих предках. Поскольку они не подтверждёны документально, изложим их отдельно в виде приложения.

Прадеда Раевского звали Петром. Он из Калуги, кажется, был связан с аптекарским делом. У него было три сына, средний – Павел, мой дед. Он родился в г.Перемышль Калужской губернии 21 июля 1867 года. Служил офицером, года до 1911 - в Варшаве, в Третьем Варшавском крепостном пехотном полку. В начале 1911 года Павла Петровича перевели в Тверь, служил в 8м гренадерском полку. Тётушка - его дочь – вспоминала, что для переезда из Варшавы в Тверь деду предоставили отдельный вагон. Бабушка Мария Николаевна из дворян, на тринадцать лет моложе мужа. Окончила Ковенскую женскую гимназию. В Твери держала шляпную мастерскую. В 1974 году я встретил племянницу одной из бабушкиных работниц, от неё и узнал про мастерскую.

+ Читати більше

В Первую мировую войну дед был на фронте, дослужился до полковника. Приказом Всероссийского Главного штаба от 10 апреля 1918г. бывший полковник 222го пехотного Краснинского полка Павел Петрович Раевский уволен от службы. Ему была назначена пенсия по 431 рублю из эмеритальной кассы (что это за касса - до сих пор не знаю). Дед продолжал службу в Красной Армии: в 1919 году занимал должность пом.инспектора Военного контроля (предшественник ЧК) в Весьегонске. С 1 ноября 1920г. по 23 марта 1923г. служил преподавателем в Тверской Кавалерийской школе. (Её полное наименование в то время: 1ая Кавалерийская Интернациональная имени Л.Д.Троцкого школа комсостава).

Семья Раевских в эти годы жила в нижнем этаже (полуподвале) небольшого двухэтажного дома на ул. Каляева 36. Теперь там модерновый домина.

В 1932 г. всех бывших офицеров в одну ночь арестовали, прихватили и бабушку. Обоих выслали в Семипалатинск. Весной 1934 г. деда освободили. В конце июля он поехал в Москву. Дорогой у него случился приступ, умер в поезде и похоронен в Барнауле. Бабушка оказалась более опасным преступником, её выдворили из Семипалатинска в Баянаул. Потом отбывала срок в лагере, где и скончалась в 1941 году. Помнится, родственники говорили, что её брат в смутное время эмигрировал в Болгарию и оттуда прислал к Рождеству открытку. Поэтому, бабушку обвинили в шпионаже.
От времён более отдалённых у мамы хранился медальон с изображением вельможи. Медальон овальный, величиной с ладонь, с золотым ободком. На оборотной стороне золотом написаны инициалы: «КР». Мама объяснила:
- Это – портрет Разумовского, написанный его крепостными. Основа выткана из его волос.
Мама берегла томик стихотворений Толстого. Можно напомнить, что поэт Алексей Константинович Толстой - правнук последнего украинского гетмана Кирилла Разумовского. Возможно, это - предки бабушки Марии Николаевны Раевской (урождённой Алексеевой).


2. Родители.

Отец Фармаковский Вячеслав Николаевич родился 21 августа (3 сентября) 1895 года в селе Степная Шентала. Детство его прошло в селе Шламка. В семье было пятеро детей. Вячеслав – старший, Владимир родился в 1908г. Между ними – три сестры: Елена (1897), Вера (1901), Ольга (1905). Как у всех сельских жителей, у них был сад, огород, держали скотину. Вячеслав учился в своём селе. Дьякон Углов вызывал его: «Лекарственный!» - так с греческого переводится наша фамилия.


Вера Николаевна писала: «Почему мы так боялись родителей, я не знаю. Я не помню, чтобы меня били. Мы с младшей сестрой как-то побежали смотреть, как пляшут пьяные на улице. Мама стояла у сада и видела это. Когда мы пришли, она взяла нас обеих за руки, отвела в тёмный чулан и там заперла. Мы начали плакать, а папы дома не было. Когда он пришёл, освободил нас из заключения».
В августе 1906 года Вячеслав «вступил» (так в аттестате зрелости) в 1ую Симбирскую гимназию. В апреле 1915г. «окончил полный восьмилетний курс». Шла война. «В мае 1915г. был произведён досрочный призыв молодёжи рождения 1895г.» (Г.Жуков. «Воспоминания и размышления»). Вячеслава призвали в армию и направили в Казанскую школу прапорщиков. После её окончания прошёл стажировку в запасном полку в Симбирске и получил направление на Юго-Западный фронт. Воевал в должности начальника связи 77ой артиллерийской бригады, участвовал в Брусиловском прорыве летом 1916г. При Временном правительстве был избран членом солдатского комитета.

Личных документов того времени не сохранилось, их уничтожили в смутное время. Рассказать отец успел немного. Поэтому воспоминания дополняю тем, что известно из истории.


По Брестскому мирному договору с Германией, Россия должна была провести полную демобилизацию армии. Вячеслав вернулся в Шламку.
В Самаре Советская власть устанавливалась мирным путём. Но не всегда это проходило гладко. Фурманов в «Чапаеве» пишет про Красную Армию: «Грабежи были – этого никак нельзя отрицать». В Шламке красные сбросили с колокольни пять человек, в том числе церковного сторожа и дьякона (Углова?).
В конце мая 1918г. - чехословацкий мятеж. 8 июня белочехи с эсерами захватили Самару, установили власть «Самарского правительства» из членов Учредительного собрания (Комуч). 19 июня Комуч издаёт приказ, по которому каждый уезд обязан немедленно выставить полк пехоты, батарею артиллерии и сотню кавалерии. После этого проведена дополнительная мобилизация, создана «Народная армия» численностью 20тыс. человек. Вячеслава мобилизовали в эту армию, службу проходил в корпусе Каппеля начальником связи артполка.


Дед с семьёй, от греха и подальше, в 1918г. уезжает в Новониколаевск (нынешний Новосибирск). Не без причины, «В Сибирь и на Дальний Восток хлынуло из центральных районов Советской республики свыше полумиллиона человек, бежавших из Европейской России от Советской власти». (Г.Х.Эйхе.»Опрокинутый тыл» М.1966г. с.121).
Осенью 1918г. «Самарское правительство» развалилось, к власти пришёл Колчак. Весной 1919г. началось наступление Красной Армии на Восточном фронте. 15-19 мая проводится Белебейская операция, где был разбит корпус

Каппеля, только что прибывший из-под Челябинска. После этой операции белые отступают, задерживаясь на некоторых рубежах, до полного поражения. 14 декабря 1919г. Красная Армия освободила Новониколаевск. Колчаковцы догнали интервентов, отступавших по железной дороге, и дальше продвигались кто как может.

Вячеслав добрался до Красноярска и свалился в тифу. 6 января 1920 г. Красная
Армия освободила Красноярск. Отец выздоровел и оказался в плену у Красной
Армии.
Семья Фармаковских под Новониколаевском переболела тифом. Дед умер
1 января 1920г. в возрасте 50 лет в селе Нижне-Чемском. Остальные выздоровели.
Вера весной 1919г. окончила Новониколаевскую женскую гимназию, хотела
работать учительницей (тогда аттестат об окончании гимназии давал такое право),
но её не приняли из-за происхождения.

Вера Николаевна вспоминала: «Однажды Елена идёт по вокзалу, мимо шёл поезд. Она слышит - Вячеслав её зовёт из вагона… Их везли в Новосибирск».
В Новосибирске пленных отпустили по домам. Это было летом 1920 года. Вячеслав жил со своей матерью, работал в военкомате. В августе Вячеслав и Елена (ранее она училась на Высших женских курсах в Казани) поехали поступать в Томский
университет. Остальные вернулись в Шламку.

4 сентября 1920 года на имя Фармаковского Вячеслава Николаевича заполнена
″Запись студента Физико-математического факультета Томского университета.
Естественное отделение. Агрономическая группа». Учился он там в 1920,21 и 22
годах. В 1922 году по каким-то причинам уезжает в Москву и учится в Петровско-Разумовской сельхозакадемии. Оттуда его исключают, как служившего в белой армии. Помнится, он говорил, что ходил на приём к Менжинскому просить разрешение на продолжение учёбы. Ему разрешили сдать экстерном.

«В 1925г. окончил экстерном курс наук по Лесохозяйственному факультету
Московского лесного института». (Удостоверение об окончании института)
Кстати, институт находился на Волхонке 16, напротив храма Христа Спасителя.
После окончания института поехал в Тверь, где работал таксатором в лесоустроительной партии. На групповой фотографии 1926г. сидит в центре, значит, среди сослуживцев - старший по должности. Был секретарём местного бюро секции лесоустроителей. Сохранились данные о его заработках в 1926г.: апрель - 740 руб., май - 820 . В книге Василевского «Дело всей жизни» на фотографии «Актив Осоавиахима города Твери в 1926г.» есть и его изображение.

И он, и Тамара Павловна вспоминали, что на центральной площади у памятника Ленину группа молодых людей, в том числе и Вячеслав, что-то расшумелась. Милиционер пытался утихомирить их недозволенными словами. Вячеслав воткнул его головой в сугроб - схлопотал 15 суток. Жил он в бревенчатом двухэтажном доме типа общежития на ул. Чернышевского 11. Я видел этот дом в 1950 году, теперь его давно нет.

Неподалёку, на ул.Каляева 36 жила Татьяна Павловна Раевская,, родилась 10 января 1906 года в Варшаве. Росла в Твери. С 1919 по 1924 год училась в Тверской Советской трудовой школе второй ступени №2, что была на ул. Советской.

31 мая 1926 г. Фармаковский В.Н. и Раевская Т.П. поженились. 7 мая 1927г.у них появился сын Игорь - это я.


3. Детство.


Самые ранние мои воспоминания - дом, где жили дедушка и бабушка. Дом двухэтажный, первый этаж -кирпичный, второй - деревянный. За домом - сад с беседкой. Когда цвели яблони - под ними расстилали простыни, чтобы собрать лепестки. Видимо, это – память о весне 1930 года.


Тамара Павловна говорила, что отец был знаком с сыном Менжинского Рудольфом и тот бывал у нас дома. По её словам, Рудольф был одет очень скромно и его брюки требовали основательного ремонта. Рудольф погиб во время войны.
Мои родители на месте не сидели. Таксатор - разведчик леса. Сохранились их
удостоверения личности того времени со штампами о прописке. 5 июня Вячеслав прописан в Твери на ул. Каляева 36. 14 октября того же года Вячеслав и Татьяна
прописаны в Ленинграде на ул. Восстания (гостиница «Северная», потом «Октябрьская»). После этого прописываются в Петрозаводске, в Волочке. На время своих странствий родители оставляли меня на попечение бабушки и маминой сестры Тамары.

С 1929г. кочевая жизнь кончилась, родители поселились в Ленинграде. В ноябре
прописаны на ул. Красной Связи. 3 декабря на ул. Некрасова 58 (добавлю - квартира 34). Занимали комнату на пятом этаже в коммунальной квартире на семь семей. С одной стороны - большой двор, с другой Мальцевский рынок. Отец работал в тресте «Ленлес». На досуге занимался изобретательством и рационализацией. В ноябре получил авторское свидетельство №45075 (класс 42с,6) на высотомер для измерения высоты деревьев ( www.findpatent.ru/patent/4/45075.html ). В шестидесятых годах в книге по лесному делу я видел изображение такого высотомера без указания фамилии автора. Мама вела домашнее хозяйство. Мои родители никогда не ссорились. Не видел отца выпивающим или курящим, хотя он курил.
25 сентября 1930 года появился братик Слава. Назвали его Вячеславом потому, что он родился в один месяц с отцом. Помню, как его крестили в церкви. Родители были неверующими, но обряды соблюдали. Что скажут бабушки, дедушка и другие родственники и знакомые.
В Ленинград приехали брат и сестра Вячеслава. Владимир учился в Мелекесском техникуме, оттуда его исключили из-за происхождения. Решил поступать в институт – по этой же причине не приняли. Со своим другом поехали за помощью к Калинину, на приём не попали. Переночевали в Кремлёвском саду, во время утренней прогулки Всесоюзного старосты били ему челом, он дал рекомендательную записку в Ленинградский строительный институт. По окончании института работал в Гипрогоре инженером-сметчиком. В 1933 г. женился на Максимовой Зое Осиповне, жил на Лиговском проспекте д.135 кв.1.

Мы со Славой подрастали. Я рос болезненным, мама часто водила меня по врачам. Подросли, и нас одних отпускали во двор. Однажды Слава удрал из-под моего наблюдения и нашли его через несколько часов в отделении милиции. Решил самостоятельно «на трамвайчике покататься». Когда ему было три года - заболел менингитом. Лечили частнопрактикующие врачи. Вылечили. Одним из лекарств была толчёная я яичная скорлупа. При карточной системе много яиц не купишь. Родственники и знакомые носили нам в подарок скорлупу.
В шесть лет меня отдали в частный детский сад. Там нас учили читать и писать.
Пытались обучать немецкому языку, поэтому такие садики назывались «немецкими группами». Летом выезжали на дачу с семьей маминого брата Владимира в Чуприяновку под Тверью. Однажды на даче Слава подошёл к улью и постучал по нему. Пчёлы, конечно, на него набросились. Вытащили из него пчелиных жал штук тридцать. После этого Слава почти не болел. Мама говорила: потому что пчёлы покусали.
2 декабря 1934 г., после ухода отца на работу, я проснулся первым и полез на окно поднимать шторы. На домах висели флаги с траурными лентами.
- Мама, а что - сегодня Ленин умер?
Мама встревожилась. Оказалось, накануне убили Кирова. Вскоре в городе начались аресты «подозрительных лиц». Арестовали и отца. Посидел он недели две. Того, что он - сын священника, служил в белой армии; жена - дочь царского полковника, родилась в Варшаве было вполне достаточно, чтобы его без суда, по решению какой-то комиссии (как теперь известно - «тройки») выслать на пять лет в Казахстан. Первые партии ссыльных отправляли в вагонах с решётками, за казённый счёт. Мы со Славой поочерёдно умудрились переболеть корью - отцу дали отсрочку. Выехали в начале лета 1935г. пассажирским поездом. Провожали все родственники, нанесли подарков. Посидели перед дорогой, я своему дядюшке говорю:
- Ну, Володька, бери чемоданы!
Проводы были очень трогательные. Перед отходом поезда отец сказал:
- Если бы всегда так провожали, согласен каждый год ездить в ссылку!

Поиск предков и потомков, сбор информации, генеалогические исследования и построение родовых деревьев для следующих фамилий: Дорошенко, Дик, Верба, Кравцов, ПолОвый, Курбановский, Коноплин, Будников,  Синельник, Каченовский/Коченовский/Коченевский, Родкевич/Радкевич, Роскладка/Розкладка/Раскладка/Розкладко

mtDNA - J1c5
Thanks: kbg_dnepr1

Share

28

Re: Фармаковский / Формаковский / Фармаковський / Формаковський

+ Читати більше

4. Балкашино.
Поездом доехали до Кокчетава, оттуда - машиной - до большого села в ста километрах к югу от Кокчетава. Место хорошее. Вокруг Балкашки - сосновый бор, есть и речка. Дальше на юг - степь. Село богатое, климат здоровый. Ссыльные там уже были. Отец говорил: «В какое общество мы попали! Сплошные графы да князья!»

Мы жили на частной квартире. Отец работал по лесному делу. Для служебных разъездов ему был положен служебный тарантас без кучера. Мы со Славой всё лето пропадали на улице. Запомнился такой эпизод со Славой. Напротив нашего дома был сарай без крыши: стропила остались, а кровли не было. В сарае держали здоровенного кабана. Мы с ребятами полезли по стропилам и Слава за нами. Мне исполнилось восемь лет, Славе шёл пятый год. Он руками до верхней перекладины дотянулся, а ноги с нижней соскочили. Висит на руках, орёт. Мы - большие пацаны испугались и убежали. В это время к дому подъехал отец на персональном тарантасе. Огрел меня кнутом по заднице, и - за Славой. Влетело мне первый (и единственный) раз в жизни.
1 сентября 1935 года я пошёл в школу во второй класс - учли моё пребывание в «немецкой группе». Всё время учёбы в школе я был на год-два младше соклассников. Помнится, ещё в сентябре мы с ребятами смотрели кино «Чапаев».
В нашей Балкашке кино было редкостью и только немое. «Чапаев» вышел на экраны в Ленинграде 5 ноября 1934г. звуковым. Немой вариант принят 26 марта 1935г.

Вскоре отец перешёл на работу в лесхоз. Располагался лесхоз километрах в двух от Балкашки. Там было 15-20 домов, магазин, большое здание конторы, скотный двор. Отец получил полдома: комната, кухня, кладовая. За окнами - сосновый бор. Вокруг дома - шпалера сирени. Недалеко - речка, где я мог нырять и следующим летом научился плавать. Завели кур, нестись они предпочитали в кустах сирени и я должен был лазить в кустах, собирать яйца. Всё хорошо, только до школы далековато. В это время деревенские учреждения переходили на семидневную рабочую неделю. Раньше была шестидневка, выходные по числам: 6,12, 18 и т.д.

При переходе на семидневку в нашей школе выходные установили, было, на воскресенье. Помню, как у мамы дамы её круга обсуждали, как директору школы досталось в райкоме за возрождение религиозных традиций. Выходной перенесли на пятницу.

Весной 1936г. отцу предложили работу на строительстве Волжского гидроузла. Инженеров не хватало, пришлось привлечь репрессированных. Отец согласился и в середине июня его перевели в Углич.

5. Углич.

9 июля 1936 года ФАРМАКОВСКИЙ Вячеслав Николаевич принят на работу в Лесозаготовительный участок Волгостроя НКВД. Контора участка находилась в селе Золоторучье, километрах в двух от Углича. Заключенные пилили лес для строительства гидроузла, инженерные должности занимали ссыльные и только старшее начальство было пока свободным.
Мы жили на частной квартире, сначала - на Луне, хуторе из четырех-пяти домов рядом с
Золоторучьем, потом нашли квартиру в селе у одинокой бабки. Летом мы со Славой и другими пацанами пропадали на свободе, в основном – на Волге. Ходили только босиком. Помню, я сочувствовал взрослым: «Как они, бедные, всё лето обутыми ходят?».

В сентябре 1936г. пошёл в третий класс. Учился в начальной школе №1, что была на углу ул. Свободы и Либкнехта.

Автобусов в городе тогда не было. От Золоторучья до школы по расписанию ходила подвода ЛЗУ для школьников. Кучером её был расконвоированный заключённый.. Опоздаешь на подводу - идешь пешком. Дополнительно к школьным занятиям, меня отдали играть на пианино. Участвовал в самодеятельности. На утреннике по случаю празднования Нового года в инсценировке «Демьянова уха» изображал Демьяна и повелевал однокласснице: «Да кланяйся, жена!». Дома мне сделали кудельную бороду и наказали не забыть её в школе, а я забыл. На городском смотре самодеятельности читал стихи про Чапаева и мне кричали: «Громче!».

В Золоторучье мы прожили полтора года, с июля 1936г. по январь 1938г. ЛЗУ перевели на место, где теперь часовой завод. И мы переехали в Углич. Сняли квартиру из двух комнат на втором этаже двухэтажного дома на ул. Свободы 35. Для любознательных: теперь этот дом под №33. Сохранилась прописка родителей; «Прописан 5.01.1938г. по ул. Свободы 35».
Хозяйка Мария Никифоровна владела половиной дома, жила одна со служанкой, совсем старой. Во дворе был амбар, хлев для коровы, огород. Весной дала нам пару грядок. В середине квартала была заповедная зона, там косили сено и нам, ребятам, бегать по этой зоне не разрешалось, чтобы траву не потоптали. Впервые, после Ленинграда, в доме было электрическое освещение и поначалу мы со Славой спорили, кому по вечерам включать свет. Славу отдали в детсад. Мама по-прежнему не работала. Тогда жёны инженеров редко работали, особой нужды не было.

«В 1940г. среднемесячная зарплата рабочих союзной промышленности составляла 375 руб., инженерно-технических работников 768 руб.» (Вознесенский. «Военная экономика СССР в период Отечественной войны» 1947г.)
Ещё была жива старая традиция: муж должен прокормить всю семью.
Учился я хорошо. Лучше меня шёл только Володя Смирнов. С учебниками было туго. Особенно не везло истории. В четвёртом классе выдали один учебник на 2-3 человека, сразу же велели заклеить портрет Блюхера. В пятом классе учились без учебников по истории, вели запись за учителем. Карта Древнего мира была дореволюционная, на ней значилась qракия. Я не знал, что «q» произносится «Ф» и прочитал «Вракия» В пятом классе на уроках пения всю зиму разучивали «Сулико» - любимую песню Сталина. С начальной школы мы получали идейную закалку. Тогда поголовно все со вздохом вспоминали: «Раньше жить было лучше». Долг учителя - дать отпор этим нездоровым высказываниям.
- Наша семья до революции жила лучше. Но в целом жизненный уровень населения повысился, - выполнила свой долг учительница третьего класса Архангельская.

После этого я прочитал речь тов. Сталина на У11 съезде Советов в декабре 1936 года по случаю принятия Конституции. Дочитал до его слов, что у нас построен социализм и очень удивился: как же так – в магазинах пусто, народ живёт бедненько, все недовольны и это –

социализм? Но никогда никому не говорил, что усомнился. Не подумайте, что в те годы в начальной школе надо было изучать труды классиков марксизма. Эту речь я читал по собственной охоте. Всем нам в школе выдали по несколько брошюр с этой речью, чтобы их продавали на манер книгонош. Родители запретили мне этот бизнес, вот и пришлось читать самому.

Тогда везде искали вредительство. По случаю столетней годовщины со дня гибели Пушкина выпустили ученические тетради с его портретами на обложке. Откуда-то пошёл слух, что в кудрях мальчика-Пушкина замаскированы антисоветские лозунги. Мама с подругой решили проверить. Долго сидели, но сумели в завитках его волос увидеть буквы. Если их расположить в каком-нибудь порядке - можно составить любой лозунг. Подруга побежала домой уничтожать все тетради с картинками.

Составляя эти записки, прочитал книгу Трайнина и др. «Уголовный кодекс РСФСР. Комментарий». Изд. НКЮ СССР. М. 1946г. Там сказано:

Ст. 58.10 Контрреволюционная пропаганда и агитация влекут за собой лишение свободы на срок не ниже шести месяцев до десяти лет, а в особых случаях - высшую меру социальной защиты - расстрел. Контрреволюционная пропаганда и агитация могут проводиться устно (разговоры, выступления), в письменном виде (листовки). В изобразительных произведениях (рисунки, плакаты), в произведениях искусства (музыка, пение), наконец, путём каких-либо символических знаков или действий.

Весной 1938г. на Волгострое обнаружили вредительство. Почти всё начальство арестовали. Числа 19-20 мая на работе арестовали отца. На грузовой машине привезли домой, сделали обыск (милиционер полистал несколько книг с этажерки), дали отцу пообедать и увезли. Целый год он сидел в тюрьме в Рыбинске - шло следствие. Мама пошла работать счетоводом на тот же ЛЗУ. Конечно, жить стало труднее.

Поиск предков и потомков, сбор информации, генеалогические исследования и построение родовых деревьев для следующих фамилий: Дорошенко, Дик, Верба, Кравцов, ПолОвый, Курбановский, Коноплин, Будников,  Синельник, Каченовский/Коченовский/Коченевский, Родкевич/Радкевич, Роскладка/Розкладка/Раскладка/Розкладко

mtDNA - J1c5
Thanks: kbg_dnepr1

Share

29

Re: Фармаковский / Формаковский / Фармаковський / Формаковський

+ Читати більше

Первую половину лета я проболел малярией. Накануне 1 Мая мы втроём (я, Слава, Володя Смирнов) ходили в поход, забрели в сосновый бор с неширокой речкой (наверное, Улейма). Было очень тепло, я искупался. Потом кидало то жар, то в холод. Во второй половине лета меня отправили в пионерлагерь. Ехали на грузовой машине, всю дорогу пели. Репертуар: «Катюша», «Если завтра война», «Дан приказ ему на Запад» и другое в том же духе. Лагерь был на берегу реки Мологи, ехали через город того же названия, который подлежал затоплению. Село, где был пионерлагерь, называлось, помнится, Борисоглебово. Теперь оно на дне Рыбинского моря. Жили в двухэтажной школе, столовая была в бывшей церкви. Кормили хорошо. Были костры, военная игра. На «поле боя» нам доставляли мороженное, бесплатно, сколько хочешь. Меня приняли в пионеры. По традиции, вновь принятые на утренней линейке поднимали флаг. Но меня наутро поднимать флаг не вызвали. Много лет спустя я вспомнил это и до меня, наконец, дошло: как же может поднимать флаг сын «врага народа»?
Без отца проучился в пятом классе, Слава - в первом. 22 мая 1939г. отец вернулся домой. Сохранилось его письмо к своей матери от 24 мая. Он писал: «Дело против меня прекращено и сдано в архив. Однако, по неизвестным мне мотивам дали

высылку в Иргиз сроком на три года. Правда - иначе и быть не могло, ибо я всегда к своим служебным обязанностям относился с полной добросовестностью и преступлений не делал. Так что предъявленные мне обвинения по ст.58 пп.7 и 11 отпали полностью, но ведь для каждого доказательства нужно время, энергия и хлопоты».
УК РСФСР. Ст.58.7 - вредительство,
Ст. 58.11 - участие в конрреволюционной организации
влекут за собой высшую меру социальной защиты – расстрел или объявление врагом трудящихся…с изгнанием из пределов Союза ССР навсегда, … при смягчающих обстоятельствах … лишение свободы на срок не ниже трех лет. Во всех случаях с конфискацией всего или части имущества.

Году в 2000 я читал в одном толстом журнале (к сожалению, не записал – где вычитал), что три года ссылки равнялось оправдательному приговору.


Позже он мне рассказывал о том, как проводилось следствие. Следователь выдвигает очередную версию: «Фамилия польская, имя нерусское, жена родилась в Варшаве, значит, ты - польский шпион».
- Товарища Молотова тоже зовут Вячеслав.
- Но, но… Подумай!
Уводят подумать. Сначала сильно ограничивают питание, потом дают аппетитную селёдку, а воды - ни капли, После выдержки приводят к следователю, на столе у него - графин с водой.
- Подпиши бумагу - будешь пить, сколько хочешь.
- Пить не хочу, подписывать не буду.
Следующее раздумье - без сна. Каждые пять минут охранник под бок толкает. И опять - подпиши! Он ничего не подписал, до суда дело не дошло, по решению «тройки» выслали в Иргиз на три года.
6. Актюбинская область.

Поездом доехали до станции Челкар. Багаж отец отправлял большой скоростью и он пришёл вместе с нами. От Челкара до Иргиза 160 километров ехали на машине. Для Иргиза «город» - титул слишком высокий. В полупустыне стоит посёлок из саманных кибиток. Есть речка Иргиз - тощий ручеёк шириной менее шага. Ниже города сделана запруда, получился внушительный пруд для орошения бахчей. На поля вода подавалась с помощью чигирей, изображение которых можно
увидеть в учебнике по истории Древнего мира. Основное население – казахи. Из русских - колония ссыльных. Жили они дружно, помогали друг другу. Нам помогли устроиться Александр Иванович и Александра Ивановна Шульга. Мои родители имели к ним рекомендательное письмо, от кого - не знаю. В Иргизе отец встретил своего командира полка по корпусу Каппеля. Бывшего полковника освободили досрочно. Отец роптал: большого чина освободили, а мне - связисту - за всю войну не сделавшему ни одного выстрела, не известно за что срок отбывать.

Сняли комнату в кибитке у казашки, муж которой всё лето был на дальних пастбищах. Был конец лета. Дынь и арбузов - вдоволь. За хлебом очереди, причём надо крепко держаться за впередистоящего, иначе в малейшую щель местные жители влезут без очереди.

Классы в русской школе комплектовались при наличии учащихся. В тот год я был единственным кандидатом в шестой класс. Из-за одного ученика открывать класс не стали. Учительница из колонии ссыльных готовила меня к учёбе в седьмом классе. Проучился я в нём недели две.



Отцу работать негде - лесов нет и в помине. Мне учиться негде - шестого класса нет. Поэтому просьбу отца о перемене места ссылки удовлетворили и перевели в посёлок Родниковка Актюбинской области. Ехали мы туда на машине - 485 км по степи. Где-то дорогой росло одинокое дерево, неподалёку стояла казахская юрта. Завернули к кочевникам, отец записал легенду об этом дереве. Потом использовал её в статье о том, что и в этих местах могут расти деревья. В печать статья не попала, рукопись я читал.


Родниковка - районный центр в пятидесяти километрах к северу от Актюбинска. Село большое: длиной километра три и шириной в три улицы. В центре - несколько рубленых домов бывших богатеев. Впрочем, некоторые владельцы таких домов остались их хозяевами. Те, кто своевременно перешёл на сторону красных. Остальные дома - саманные хатки. Основное население - потомки переселенцев с Украины. Жили и казахи. Одна часть села

называлась Полтавка, другая - Кубенцай. Местность - холмистая степь. В балках (низинах)
текут ручьи, в них водилась рыбёшка, по берегам - заросли ивняка, кое-где островки леса из карликовых берёз и осин.

Земли много, земля хорошая. В селе колхоз имени Карла Маркса, МТС,
районные учреждения, мельница, два магазина, клуб, парк с танцплощадкой. Электричества не было. Когда шло кино - работал движок.

Сняли комнату у Склярихи. В двух комнатах жила она со взрослой дочерью, третью нам уступила. Полы в хатах были земляные, их надо было периодически смазывать раствором конского навоза с глиной. Отапливались кизяком.

9 октября 1939г. Татьяна Павловна «зачислена на должность машинистки при Родниковском РИК» (запись в трудовой книжке). 2 ноября Вячеслав Николаевич принят на работу в Курайлинскую МТС, её родниковское отделение. 31 марта 1940 года в Родниковский РайЗО. Работал агролесомелиоратором. В то время осуществлялся сталинский план преобразования природы, составная часть которого - создание в засушливых районах лесозащитных полос. Этим и занимался отец. Надо было нажимать на председателей колхозов, чтобы они выделяли людей для посадки полос и проводили другие мероприятия в этом направлении. Часто эти хлопоты кончались составлением акта о потраве насаждений скотом. Теперь, в восьмидесятых годах, в тех местах зеленеют лесополосы. Отец был первопроходцем этого дела. Кроме полос, он добивался, чтобы в колхозах закладывали ягодники. В последний год нашего пребывания в Родниковке в колхозе был большой малинник. В страду отец ездил в колхозы уполномоченным от райкома партии (может, кто не поверит: ссыльный - от райкома! Но, что было, то было.). Давал указания председателям колхозов, а самое главное - добивался скорейшего выполнения плана хлебозаготовок. В эти поездки он иногда брал меня. Плюхаем на казённом тарантасе, папа рассказывает о прошлом. Приведу несколько его высказываний. Он - сын священника - весьма вольно высказывался о религии.
Подлинные его слова: «Только христианство додумалось до единого бога в трех лицах». Говорил, что крестьяне были недовольны царской властью. Одна из причин: со времени отмены крепостного права ни разу не проводился передел земли. Тогда нарезали наделы по числу мужских душ в семье, за пятьдесят лет семьи изменились, а наделы остались прежними. В то время - не при крепостном праве, а когда мы с папой на тарантасе ехали - шла борьба за стопудовый урожай.
Спрашиваю: «Папа, а раньше были стопудовые урожаи?»
- Если бы мужик знал, что соберёт меньше, то не стал бы и сеять.
И другое, что вошло в эту летопись.

Как ссыльный, он не имел права выезжать за пределы района. По определённым числам ходил отмечаться в милицию.

Школа в Родниковке была большая. Меня вернули в шестой класс. Слава пошёл во второй, окончил его с похвальной грамотой. Подписали грамоту
директор школы Рекубрацкий – вылитый Шолохов – награждённый орденом Трудового Красного знамени – по тем временам большая редкость. Вскоре в школу привезли пианино. Нашли преподавательницу музыки из ссыльных. Дома меня проинструктировали: как зайдёшь к Марии Николаевне на прослушивание – сразу назови фамилию. Я не представился, Мария Николаевна ударила по клавише: спой этот звук. Спел - жду, когда выгонит. Спросила фамилию: «Голубчик, что ж ты сразу не сказал?» И ещё больше года я бренькал на пианино.
В классе меня выбрали пионерским вожаком. Учительница поручила писать заметки в стенгазету.
17 сентября 1939г - освободительный поход в Западную Украину и Белоруссию. Вскоре в Родниковке появилось несколько ссыльных польских
семей из освобождённых районов. Дети быстро овладели русским, учились вместе с нами.
Мне запомнился Тадеуш Фукс - сын начальника жандармерии г. Новогрудок. Его отца арестовали, куда делся - неизвестно, семью выслали в Родниковку. Рышард Лисовски - не знаю, кем был его отец, остальное то же. Одна семья – мать и дочь – устроились уборщицами в школе, им дали комнату при школе. Дочь училась в нашем классе. Она говорила: «Мы и на родине так жили».

По случаю вооружённого конфликта с Финляндией (30 ноября 1939г.) в школе
был митинг, поляки стояли с нами в строю. В заключение митинга с воодушевлением спели: «Помнят псы-атаманы, помнят польские паны…»

Может быть, кто-нибудь из потомков недоверчиво усмехнётся: не может быть!
17 сентября – поход в Белоруссию, а 30 ноября польские дети в родниковской школе стоят в строю на митинге. Так и было!

Я переписывался с Володей Смирновым из Углича. Однажды он написал, что его отца перевели в другой город. Спустя лет сорок Володя рассказал, что отца арестовали за рассказанный анекдот, он умер в заключении, впоследствии реабилитирован.

Мама поддерживала связь со своей сестрой Тамарой. Она присылала нам посылки, в основном - чай. Казахи - большие любители чая и охотно меняли на него продукты. Весной 1940г. Тамара Павловна с детьми приезжала к нам в Родниковку. Была распутица, мой отец помогал им переправляться через разлившиеся ручьи.
Появились знакомые и друзья. У родителей - своего круга и , сверх программы, подружились с семьёй районного прокурора. У меня круг знакомых был пёстрым. Дружил с поляками, бывал у них в гостях. В седьмом классе с нами учился болгарин Толя Стоянов. На вопрос: где его отец - молчал столь многозначительно, что нетрудно было догадаться - на подпольной работе. Лучшим другом был Пёня Приходько, из местных. Не помню, чтобы нас кто-нибудь сторонился. Только однажды первая красавица класса Катька Гавва сказала:
- Понаихалы тут всяки ссыльны.
Дома у меня были обязанности: носить воду из колодца, летом собирать в степи кизяк, зимой – после бурана - откапывать окна от снега. Мама поручала делать лапшу. Основная культура в тех краях - пшеница, картошка родилась плохо. Мука была недорогой.

Вечерами с пацанами бегал по селу. Молодёжь постарше длинной шеренгой , взявшись за руки, ходила по улицам и пела. В парке бывали танцы, иногда привозили кино. Не помню пьянства, хулиганства, воровства. Все были сыты. Одеты тоже были все, но одежду, обувь, часы и т.п. приобрести было трудно. Всё надо было доставать.
Отец часто бывал в отъезде. В то время Германия одну за другой оккупировала европейские страны.
- Ну, времена, - вздыхал отец. – Не успеешь съездить в командировку, а
государства нет.


В 1939-40гг. проводилось укрепление дисциплины на производстве. Вышел Указ: за опоздание на работу свыше 20 мин. С работы увольнять. Тогда с работы по собственному желанию уволиться было трудно, поэтому недовольные работой стали опаздывать свыше 20 мин. Следующий Указ от 18.08.40г. за опоздание предусматривал уголовную ответственность.

6 февраля 1941г. мама уволилась с работы «по семейным обстоятельствам». Съездила в Москву, привезла обновки и последние московские слухи. Основной: будет

война. Когда – неизвестно, но будет. Одни командиры считают, что Красная Армия самая сильная и к войне готова; другие в этом не уверены.
В мае 1941г. у отца кончался срок ссылки. Три года со дня ареста в мае 1938г. – это понятно. Куда делись два года от первой ссылки – не знаю. После освобождения из ссылки запрещалось проживать в крупных городах. Была такая
формула: «минус пятнадцать», т.е. запрещалось проживание в пятнадцати крупнейших городах. Родители решили ехать в Ставрополь (ныне Тольятти) Куйбышевской области. Там жила мамина тётя с мужем. Детей у них не было,
вдвоём занимали большой дом. В 1941 году я заканчивал седьмой класс, экзамены заканчивались в середине июня. Перед экзаменами нас, выпускников неполной средней школы, пригласили в райком комсомола и предложили создать комсомольско-молодёжную бригаду в колхозе. Мне исполнилось 14 лет, одноклассники были на 1-2 года старше. Сказал, что с удовольствием бы, но мы скоро уезжаем.


7. Война.

22 июня 1941г. родители упаковывали вещи, готовились к отъезду. Мы со Славой и Лёней Приходько пошли в прощальный поход по окрестностям Родниковки. После полудня надвинулась грозовая туча. Слава убежал домой, мы с Лёней шли неспеша. Приходим – Слава кричит: «Война!». Отец сказал: «Не успели. Придётся оставаться». Я предложил ехать, несмотря на войну, но моё предложение не прошло: теперь не проехать.

Отец пошёл работать на прежнее место. Я подрядился заготавливать кизяк для школы. В овечьих кошарах навоз всю зиму не убирается, летом овец выгоняют на пастбище. Надо было лопатой нарезать и вынести на солнце для просушки слой навоза толщиной с метр. Работал всё лето, заработал, помнится, 139 руб. Эти деньги пошли на оплату за обучение в восьмом классе. Тогда ввели платное обучение в средней школе. Плата была небольшой, этих денег хватило. Мама на работу не пошла, подрабатывала шитьем.


Все были уверены, что война долго не продлится: у нас такая сильная армия, столько техники! Никто не сомневался в скором разгроме врага. Даже поляки сказали: «Россия победит!»
3 июля слушали выступление Сталина по радио и впервые узнали, что немцы захватили порядочную часть нашей территории.

Началась мобилизация. Одними из первых призвали трактористов вместе с тракторами. Жить становилось труднее. К осени не стало в продаже хлеба, исчезли спички, мыло, соль. У колхозников было своё хозяйство, запасы пшеницы; а бесхозным приходилось туго. Отец ездил по колхозам контролировать хлебозаготовки, ему там выписывали кое-что по себестоимости. Пока жить было можно. Плохо было только с топливом.

Осенью 1941г. я пошёл в восьмой класс. Мальчишек осталось всего трое, остальные пошли работать или были призваны в армию. Поляки Фукс, Лисовски и дочь уборщицы из школы ушли добровольцами в армию генерала Андерса, которую через Иран отправили в Италию. Девчонок в классе было двенадцать. Среди них - новенькая немка Хильда Вагнер из бывшей АССР немцев Поволжья. С нашим учителем немецкого языка финном Отто Кугелем они договаривались с трудом. Ушёл на пенсию директор школы Рекубрацкий, вместо него прислали корейца Нима.


3 февраля Вячеслава Николаевича призвали в Красную Армию. Мама была в положении. 10 апреля родился брат Николай. Со старой квартиры пришлось уйти - дорого. Поселились в одной комнате с дамой из ссыльных, два её сына были в блокадном Ленинграде. Мама продала кое-что: папины часы, серебряный портсигар - до весны дотянули. 7 мая 1942 года мама подарила мне на день рождения 50 руб. - купи, что хочешь. В магазине продавали бракованные карабины. Всё настоящее, только в стволе нет нарезов. Такой подарок я притащил домой. Мама, конечно, жутко обрадовалась. Мы втроём сходили однажды на охоту, после этого ружьё исчезло.

Отца направили в Трудовую армию. Он работал на стоительстве железнодорожной ветки от строящегося под Актюбинском завода ферросплавов до угольной шахты в восемнадцати километрах от города. Военком сказал, что на этой стройке он будет работать до конца войны.
После окончания восьмого класса я пошёл работать в колхоз – там кормили.
Работа в колхозе мне нравилась. С дальних полей домой ходить было далеко. Молодёжь на всё лето уезжала «на стан». За лето их меняли несколько. Жили
в передвижных вагончиках, а чаще – в землянках. В посевную пахали на быках.
Три пары волов тянут плуг; один пацан – погонщик, который постарше – идёт за плугом. Научился управлять волами. Это в России во время войны быков (и коров) по нужде запрягали, а для украинцев волы – обычный и древний вид тягла. Работают они парой, запрягаются в деревянное ярмо. Чтобы прибавить скорость,
применяешь кнут и кричишь: «Гей, гей!». Для поворота направо применяешь кнут по боку левого (подручного) вола и кричишь «Цоб!», налево наоборот, воздействуешь кнутом на правого (бороздового) и кричишь: «Цобе!». В дождь на волах работать нельзя: холку сотрут. В сенокос косил на конной косилке, таскала её пара лошадей. Работал на конных граблях. Научился держаться верхом на лошади. Словом, прошёл начальную крестьянскую подготовку.

Слава ловил сусликов, сдавал их в Заготконтору. Получал за это мыло из сусликов, спички и другие товары.
Мама 9 июля 1942г. поступила на работу счетоводом-кассиром в Родниковский промкомбинат. Помню, что в комбинат входила мельница с крупорушкой, там же был станок для отжима масла из подсолнухов.
Летом отец раза два приезжал домой. Однажды, перед его приездом, получили письмо, что его брат Владимир погиб на Ладоге 16 мая 1942г. во время артобстрела; сестру Ольгу убили в Ленинграде бандиты, когда она, собираясь в эвакуацию, шла с ценными вещами.
В Родниковке появились эвакуированные. Местные жители называли их
»выковыренные». Приехали выздоравливающие раненные. В нашем тылу трудно было представить, где и как идёт война. Сообщения по радио были весьма туманные. Иногда сообщали об оставлении крупных городов, но линию фронта по этим сообщениям прочертить было нельзя. Дошёл слух, что у нас есть «Катюша»: такая штука, как даст - всё горит и вдребезги!» Папа приехал на побывку, спросил у него: что это такое? Но и у него сведения были те же.

В конце лета я съездил к отцу на стройку. Он работал бригадиром на отсыпке земляного полотна. Работы велись вручную. Был один скрепер на бычиной тяге – вся механизация. Жили они в палатках неподалёку от Актюбинска. Недалеко была молочно-товарная ферма колхоза им. 111 интернационала. Кормили их пока сносно. Родители решили, что нам надо перебираться к отцу. 29 сентября 1942г. мама уволилась, в колхозе мне дали пару быков с арбой и мы поехали на новое место. На МТФ у казашки Балмекен сняли комнату. Комнатка маленькая, тесно. Зато все вместе и есть глава семьи. Меня отправили в школу в девятый класс. Ходил пешком в город. Учебный год в войну начинался не ранее 1 октября, после окончания уборочной. Однажды в городе встретил бывшего одноклассника Василия Нагорного. Он был старше меня на два года. Его призвали в армию, доехал до фронта, вернулся без глаза.

Наступила зима, земля замёрзла, отсыпка железнодорожного полотна прекратилась. Трудармейцев послали пилить лес для стройки. Команду, в которой был отец, отправили в Винзили - разъезд километрах в сорока юго-восточнее Тюмени. Лет двадцать пять спустя мне довелось проезжать по этому разъезду. Из окна вагона место красивое. Трудармейцам было тяжело: кормили плохо, одежда потрёпанная.

В школу я ходил недолго: маме одной содержать нас троих было трудно. Несмотря на её уговоры учиться, пошёл на МТФ скотником. Оплата не бог весть какая - литр молока в день, но молоко было нужно для Коли, да и нам перепадало.
Мама шила, платили пшеницей. Пшеницу мололи на ручных жерновах. Это было моей обязанностью. У некоторых местных жителей сохранились от прежних времён старые жернова, теперь они пригодились. Так прожили ещё одну зиму.

Весной, с началом посевной, пошёл работать в полевую бригаду. Там кормили три раза в день, жили «на стану», дома бывал редко. Колхоз им. 111 Интернационала был большой. На его территории строился завод ферросплавов, прокладывалась желдор ветка и эти большие стройки заняли незначительную часть его земли. Центральная усадьба была в посёлке, на берегу реки Илек. Там были громадные орошаемые огороды. МТФ, где мы жили, была посёлком средних размеров - хат двадцать. Был даже клуб, в это время там жили высланные молдаване. Рядом с МТФ протекала речка, перешагнуть которую было нельзя, приходилось прыгать.
Теперь (в восьмидесятых годах) речка пересохла, на месте МТФ разбиты сады вагонного депо, шахта закрыта - уголь не созрел, ему ещё надо миллион лет полежать, от желдор ветки ничего не осталось.
Бригаду, в которой я работал, называли «тракторной» за то, что основным видом тягла у нас были верблюды - животные сильные, но своенравные. Недавно (в 1985г.) смотрел по телевизору передачу, в которой говорилось, что верблюды не плюются. Дескать, у них на губах выступает налёт, отсюда пошла легенда, что верблюды плюются. Может, теперь у них воспитание другое, а в то время ещё как плевались. В бригаде был молодой верблюд Куськусь. Стоило к нему подойти с недоуздком (запрягать, значит) - сразу харкает. По первости поставили меня пасти верблюдов. Стадом они не держатся, разбредаются поодиночке. Пока их соберёшь в стадо и пригонишь на стан к началу работы – на всю степь наругаешься.
Потом пахал: пара «тракторов» (верблюдов) тащила двулемешный плуг, сбоку привязана лошадь с бороной. Один управляешься с этим агрегатом. Подошёл сенокос – работал на косилке. Созрел хлеб - работал на жатке.
Рабочих рук хватало: местная молодёжь (русские, украинцы, казахи), раскулаченные молдаване, высланные поляки.

Про войну политинформаций нам никто не читал, радио не было, газеты доходили редко. Знали, что «всё для фронта, всё для победы» , работали от зари до зари. Нас кормили и на том спасибо.
Славу пристроили на бахчу помощником сторожа. Тоже колхоз кормил. Главным сторожем был старик-молдованин, взял в помощники своих внуков и Славу. Колхоз дал им несколько домой. На службе он заболел туберкулёзом и его демобилизовали. Состояние было тяжёлое, ему становилось всё хуже, положили в больницу. 14 июля 1943 года он умер. Мы с мамой привезли его тело из городской больницы, рабочие со стройки помогли похоронить на кладбище близ МТФ. Теперь нет этого кладбища… На том месте цветут сады.

Мы со Славой трудились в колхозе до окончания полевых работ. Славе ничего не заплатили, а я получил на трудодни килограммов сто пятьдесят помидор. Зерно на трудодни давали только механизаторам МТС. Походил я со своими помидорами на базар в Актюбинск, а сколько их унесёшь на себе пешком… Половина пропала.
Мама решила переехать в Актюбинск. Нашла комнату в городе. У нашей хозяйки было двое детей дошкольного возраста, муж - на фронте. 3 октября 1943г мама прописалась на ул. Украинской (ныне - в 1985г. - ул. Ряхова) д. 111. Дом - такая же саманная хата, как в Родниковке, только с электрическим освещением. 14 октября мама принята на работу на мясокомбинат, кажется, подсобной рабочей.
Меня и Славу отправила в школу. Оба возражали: как ты одна будешь нас троих кормить? Тогда мама показала свой последний резерв: массивный золотой портсигар и медальон с изображением Разумовского.
- Моё приданное, - сказала. - Продадим и зиму проживём.
Портсигар она продала, кажется, за пятнадцать тысяч. Буханка хлеба на базаре стоила двести рублей. Самым дешёвым продуктом питания было просяная пыль - отход, получаемый при обдирке проса - 10 рублей пол-литровая банка. Мы со Славой питались, в основном, кашей из этой пыли. Иногда мама приносила с работы отходы мясного производства. По карточкам хлебом снабжали бесперебойно, но чтобы получить его, надо было постоять в очереди. Магазины были только в центре города, от нашего дома минут тридцать пешего хода (проверено в 1987 году). Иногда «отоваривали» пшено, растительное масло (горчичное). Деньги таяли быстро. Надо было купить угля, платить за квартиру, покупать молоко Коле.

Мы со Славой решили: хватит имитировать учёбу, надо идти на работу. Слава пошёл рассыльным в редакцию, а я устроился на хоздвор Рентгензавода. Потом сказали маме: мы работаем. Повздыхала она, да что делать? Получили рабочие карточки, стали зарабатывать. Получки хватало, что бы выкупить хлеб по карточкам. У меня работа была привычная - уход за тягловым скотом: лошадьми, быками. Часто приходилось ездить на быках за сеном. За день, как правило, не оборачивались, ночевали в посёлке у казахов. На дорогу давали «сухой паёк « - несколько свёклин. Запомнилась одна поездка: отправились на трёх санях, сено
до своего хоздвора не довезли, поздно вечером старший обоза завернул нас на частный двор. Может быть, это был кто-нибудь из нашего начальства. Накормили нас до отвала. Уж я ел, ел… Хотел домой прихватить - не дали. Конечно, у кого был свой дом, огород, корова, ишак да пришёл с фронта раненый хозяин – жили
припеваючи. После работы ходил на занятия Всевобуча, слушал сводки Совинформбюро, читал газеты. Конца войны не предвиделось.


В конце января мама заболела, вскоре не могла вставать. Под утро 3 февраля 1944г. поднялась на постели, спросила:
- Детки, вы здесь?
Я, сквозь сон, ответил:
- Здесь, мама…
Утром проснулись, а она мёртвая. Врач определила: дистрофия. Хоронить ездили я и мамина знакомая по - Дубинина. Она последние дни часто навещала маму. На следующий день отнесли Колю в детский дом. Через несколько дней пришли навестить. Нам сказали:
- Умер.
Отправил телеграммы тёте Тамаре и бабушке в Ульяновск: «Мама скончалась. Что делать?». Прислали нам денег и Тамара Павловна, и бабушка. Тамара Павловна прислала вызов для получения пропуска на проезд до Ставрополя.

Тамара Павловна Раевская - младшая сестра мамы - перед войной жила на окраине Москвы. Окончила Строительный техникум в Твери, работала на заводе по изготовлению скульптур. В молодости у неё была неудачная любовь, осталось двое детей: Марина 1932г. и Коля 1937г. Во время войны эвакуировалась в Ставрополь к своей тётке. Тётка вскоре умерла. В Ставрополе Тамара Павловна работала каталем, т.е. катала валенки. Работа очень трудная, но оплачивалась хорошо. Растила своих детей, ухаживала за стариком и нас со Славой пригласила.

В письме советовала от Куйбышева до Ставрополя плыть пароходом. Мы
вытащили учебник географии и прочитали, что навигация у Куйбышева открывается 25 апреля. К этому сроку и решили ехать. В милиции оформили пропуск на проезд от Актюбинска до Ставрополя. На работе подал заявление об увольнении. В ответ мне выдали ботинки на деревянной подошве и обещали дать комнату и козу. Походил по начальству - уволили. На пропуске. Выданном 6 апреля 44г. есть отметка о выдаче рейсовых продуктовых карточек: одному - с 13 апреля, другому - с 16го.
Получили по этим карточкам хлеба до 1го мая; на базаре продали мамину швейную машинку, собрали своё имущество и в погожее апрельское утро пошли на вокзал. Проводить нас прибежала с работы Дубинина, она присматривала за нами.
У кассы очередь - не протолкнёшься. Касса закрыта, будут ли места – не известно.
Люди по пять суток стоят в очереди за билетами. Дубинина ушла на работу, обещала зайти попозже. Стоять в очереди за билетами пять суток мы не могли. Вышел на перрон - сидит компания пацанов.
- Закурить найдётся? - Спросили меня.
Я уже курил и табак у меня был. Закурили, поговорили: кто куда и где лучше. Они пригласили в свою компанию. Побежал за Славой, ещё раз пересмотрели свой багаж, выкинули лишнее. Вскоре подошёл грузовой поезд в нашем направлении, а дальше – дело техники. Где на тормозной площадке, где как.
На следующий день я приболел. Простыл, наверное. Спутники – беспризорники от нас откололись, да они нам больше и не были нужны. Где-то в пути было облава: поезд стоял на разъезде, по составу пошла милиция и охрана. Много народу ехало в грузовом поезде! Кто убежал, кого поймали. Мы со Славой с вагона слезли, но никуда не побежали: у нас документы были в порядке. Мы спокойно доехали до Соль-Илецка. Оттуда до Оренбурга (тогда - г. Чкалов) пригородным поездом. На предпоследней станции (Меновой Двор) нас высадили за безбилетный проезд, пришлось до города пешком топать. В Оренбурге мы сумели пролезть в пассажирский поезд на третью полку; добрая старушка дала нам поесть и мы доехали до Куйбышева. Пришли на Волгу - по ней плывут здоровенные льдины, пристани ещё нет, пароходы не плавают. Что делать? Решили идти пешком. Это километров восемьдесят. Зашли на базар, продали славино пальто – тепло было. Выручки за него хватило, чтобы позавтракать. Меня ещё знобило, я шёл в папином пальто на хорьках с хвостиками. Шли целый день, вечером у сторожа, что-то охранявшего посреди поля, сменяли чайник на три картофелины, у него же переночевали. На следующий день, дорогой, читали плакаты, что нельзя собирать в поле перезимовавшие колоски - заболеешь септической ангиной. Целые деревни вымерли от этой болезни. Мы прошли одну пустую деревню - питаться зёрнами перезимовавших колосков не потянуло. Слава шёл резво, а я - с трудом. Отпустил его одного и он побежал в Ставрополь. Через сутки приплёлся и я. Это было 1 мая.

Встретили нас приветливо. Тамара Павловна жила трудно, но не голодно. Славу
она усыновила и до окончания седьмого класс он жил в её семье.
Я отдохнул и пошёл работать в подсобное хозяйство Куйбышевской областной конторы «Гастроном». Располагалось это хозяйство километрах в пяти от Ставрополя, неподалёку от деревни Васильевка. С одной стороны был сосновый бор, с другой - громадное поле. На этом поле теперь расположены ВАЗ и химкомбинат. Стан подсобного хозяйства был неподалёку от дома лесника. На стане - две большие землянки для рабочих, поменьше - кладовая, навес для столовой; в стороне - большой ток, крытый соломой и свинарник. Штаб-квартира директора находилась в доме лесника. Директоры в дела хозяйства не вмешивались. Сколько их сменилось за лето - не знаю. Запомнились двое: один не отрывался от двадцатилитрового бидона со спиртом («Гастроном» снабжал своё подсобное хозяйство этим продуктом в большом количестве); другой, трезвенник, всё косил сено для личной коровы. При обоих директорах спирт до рабочих почти не доходил. Всеми делами заправлял дядя Федя с большой рыжей бородой и усами, отпущенными, видимо, для того, что бы казаться старше своих лет.
Штатных рабочих было немного: повариха, кладовщица, свинарка тётя Феня, тракторист Вася, младше меня на год и несколько рабочих: эвакуированная ленинградка с двумя сыновьями, старшему - лет пятнадцати - при бомбёжке Ленинграда оторвало ногу пониже колена, прыгал на протезе; местный татарин дядя Гриша с женой и ещё несколько эвакуированных и приблудных. На прополку и другие работы присылали продавщиц из Куйбышева. Хозяйство имело большие участки проса, ячменя, бахчу с тыквами, свинарник, три лошади.

Меня дядя Федя поставил водовозом. Неподалёку от стана был артезианский колодец с насосом в одну лошадиную силу: лошадь ходит по кругу и вращает насос, вода поступает в деревянный чан на вышке. С утра надо было накачать воды, после возить её на стан. Иногда насос ломался и приходилось ездить на лесной колодец. В свободное от основной работы время косил, работал на жатке. Дома бывал редко.
Окончились полевые работы, в подсобном хозяйстве народу осталось мало.
Веяли зерно, отправляли его на заготпункт. После 20 ноября Слава прибежал на стан, принёс повестку из военкомата. На работе получил расчёт: пуд проса и пол-литра спирта, Денег тоже дали.
28 ноября 1944 года меня призвали в Красную Армию.

6 июня 1944г. союзники, наконец-то, открыли второй фронт По этому случаю
ходил анекдот. Что делать с Гитлером, когда поймают? Ответ: накалить один конец
лома докрасна и холодным концом засунуть Гитлеру в зад. Почему холодным? Чтобы союзники не вытащили.

Поиск предков и потомков, сбор информации, генеалогические исследования и построение родовых деревьев для следующих фамилий: Дорошенко, Дик, Верба, Кравцов, ПолОвый, Курбановский, Коноплин, Будников,  Синельник, Каченовский/Коченовский/Коченевский, Родкевич/Радкевич, Роскладка/Розкладка/Раскладка/Розкладко

mtDNA - J1c5
Thanks: kbg_dnepr1

Share

30

Re: Фармаковский / Формаковский / Фармаковський / Формаковський

+ Читати більше

8. Начало службы.

Остриженный наголо, совершенно в натуральном виде предстал перед призывной комиссией. По анкетным данным меня зачислили, было, в авиамеханики. Председатель комиссии задал последний (тогда традиционный) вопрос:
- Из родственников кто-нибудь был репрессирован?
Ответил, что да, отец был выслан из Ленинграда.
- А, это по решению тройки. Пойдёшь в пехоту.
В составе большой команды будущих пехотинцев совершил пеший марш до Куйбышева. На этот раз переход был намного легче. Почти сыт, хорошо одет. Тамара Павловна дала валенки, телогрейку, брезентовый плащ. Погода стояла хорошая: выпал снег, был лёгкий мороз. Вещмешок везла лошадь на розвальнях.
Подобралась компания: Чижик, тоже неудавшийся авиамеханик за то, что был в оккупации и Миша Тихонов, из местных. Чижик всю дорогу ругался: чем же я виноват, что до нас немцев допустили? Тихонов угощал домашними пирогами.

В Куйбышеве нашу команду погрузили в эшелон и привезли на станцию Суслонгер в пятидесяти километрах южнее Йошкар-Олы. Ночью прошагали 19 километров по лесной дороге и пришли в военный городок учебно-стрелковой дивизии. Наверное, до войны там был лагерь заключённых.

Утром повели в баню. Старый солдат-конюх увидел на мне хорошие валенки,
пристал: продай, всё равно отберут. Получил тридцатку (была такая купюра) и
какие-то опорки. Дошёл до бани, разделись. Старшина объявил:
- Кто желает отправить вещи домой - складывай сюда. Кто хочет сдать их в фонд обороны - кидай в угол.
Покидали всё в фонд обороны и пошли мыться, Баня - в огромном бараке, посередине - печка из железной бочки. Печка раскалёна докрасна, а на скамейках лёд. Положил бумажник с паспортом и тридцаткой на окно, отошёл помыть руки. Оглянулся - бумажника нет. А тут
команда: «Выходи строиться!». Вышел, как новорожденный. Выдали нам гимнастёрки, ботинки с обмотками - никого не узнать, все одинаковы. В комиссии по распределению на вопрос об образовании ответил: восемь классов.
- Ого! Академик! В артиллерию! - распорядился председатель.
Определили нас с Чижиком и Тихоновым курсантами 1ой батареи артиллерийского дивизиона 58го учебно-стрелкового полка. Название длинное,
а по сути - запасной полк. Учили новобранцев, по мере надобности отправляли на фронт. Готовили и сержантов. В конце войны молодых солдат обучали не так скоропалительно, как в её начале, а на сержантов учили до десяти месяцев.
Привели нас в казарму - большую, человек на сто, землянку буквой «Г».
В котловане установлен сруб заборником; крыша и несколько венцов возвышаются над землёй. В длинном колене землянки по обеим сторонам – двухъярусные нары с настилом из жердей, вверху - длинные узкие окна; в коротком колене – помещение для сержантов, оружейная, каптёрка, умывальник. Были и наземные сооружения: столовая, клуб, гауптвахта.

Пошли солдатские будни. В шесть утра: «Батарея, подъем! Выходи строиться на физзарядку! Быстрее, быстрее! Кто там копается?». И весь день по командам, по распорядку, строем с песнями. Основой нашего обучения была противотанковая борьба. На вооружении дивизиона состояли сорокапяти миллиметровые пушки.
- На фронте называются «страх врагу и смерть расчёту», - объяснил помкомвзвод. - Пробивают броню до 50 мм. Лобовая броня немецкого танка вдвое толще, бей по борту! -И успокоил. - Там есть пушки - танки насквозь прошивают. Называются «ствол длинный, жизнь короткая».

Прицеливались мы в ящик, который за верёвку таскали перед пушкой. Однажды командир отделения по картинкам в инструкции объяснял устройство бутылки с зажигательной смесью и забуксовал. Я помнил это по занятиям всевобуча и подсказал.


Сержант не обиделся, а произвёл меня в отличники. После обеда работали: пилили дрова, убирали снег, выгружали с платформ картошку. Из развлечений были кино и воспитательные беседы.
В нашей батарее офицеров не было. Однажды на занятиях сержант показал:
- Вон идёт наш комбат.
По тропинке в офицерскую столовую, прихрамывая, шёл капитан с рукой на перевязи. Больше мы его не видели. Всем обучением и воспитанием заправляли сержанты и старшины-сверхсрочники. Нашим командиром отделения был младший сержант Олейник, недавно здесь же окончивший курс обучения; помкомвзвода - сержант-фронтовик. Старшинами батарей были сверхсрочники довоенного времени. Идти на фронт у них большого желания не было, порядок они поддерживали образцовый и держали курсантов в ежовых рукавицах.
Кормили слабовато. Большую часть рациона составляли картошка и капуста. Картошку зимой везли из Суслонгера навалом на открытых платформах. Тушёная капуста на - тоже не подарок. Хлеб, сахар, масло - по норме. Махорки по тыловой норме не полагалось. На чёрном рынке стакан махорки стоил 10 руб. Артиллеристы-рядовые получали в месяц 11.50, пехотинцы 8 рублей.
Вскоре наша троица распалась. Чижик добровольно ушёл в лыжный батальон – скорее на фронт попаду. Мишка Тихонов (мы спали рядом) как-то повздыхал, что ему здесь не нравится и предложил: давай убежим. Я отказался, он дезертировал.
Поймали, конечно. Потом провели перед строем без ремня и обмоток. Судил трибунал, дали семь лет. Мы ещё не приняли присягу и наказание было минимальным.
Маршевые роты на фронт отправляли часто. Одетые во всё новое, ребята уходили бодро и мы, оставшиеся, смотрели на них с уважением.
3 февраля 1945 года приняли военную присягу.
В начале марта приехала комиссия из 1го Ленинградского артучилища набирать
курсантов. Меня включили в число кандидатов. В начале апреля одели в новое обмундирование и повезли в г.Энгельс, где тогда находилось училище.
9. Первое ЛАУ.

Кроме нас, прибыла команда кандидатов-фронтовиков из госпиталей после лёгких ранений. Всех посадили сдавать экзамены: диктант, примеры по математике. По училищу ходил анекдот, что кто-то из фронтовиков в математических примерах после знака равенства писали:»Артиллерия – бог войны! Да здравствует Сталин!».
Всех зачислили курсантами 1го Ленинградского ордена Ленина Краснознамённого артиллерийского училища им. Красного Октября, официально
1го ЛОЛКАУ, в обиходе - 1 ЛАУ. Училище старое, сразу после революции создано на базе бывшего Константиновского училища. В числе первых выпускников были Главком артиллерии Главный маршал артиллерии Воронов и начальник училища
генерал-майор Матвеев. Об этом нам напоминали при каждом удобном случае. В начале войны училище эвакуировалось в г.Энгельс. Готовило командиров взводов дивизионной артиллерии.

Артиллерия бывает разная: полковая, дивизионная, корпусная и др. Полковая входит в состав полка, так же и дивизионная. В состав дивизии входило 1-2 арт. полка, вооружённых 76мм пушками и 122мм гаубицами. В каждом полку – три дивизиона, в дивизионе - три батареи. Командиров взводов надо было много.
В училище было шесть батарей по сто человек. В батарее четыре взвода (курса). У каждого взвода свой класс. Орудий всяких систем и образцов – полный парк, да ещё в классе матчасти они же в разрезе. Командиры и преподаватели своё дело знали, многие служили в училище с довоенных времён. В войну были обязаны проходить стажировку на фронте. Не все возвращались со стажировки… Был один гражданский преподаватель - по санитарному делу. Говорили, что он служил фельдшером в Чапаевской дивизии. Командиром взвода у нас был Аркадий Райскин, по прозванию Лунатик. Его мать работала зубным врачом при училище.
Одели нас в довоенное обмундирование: синие диагоналевые брюки, гимнастёрки с отложными воротничками; выдали шпоры, пристегнули курсантские погоны с золотым галуном. Кормили по качеству хорошо, а по количеству – маловато. По курсантской норме полагался табак - не пропадать же добру.

Всё хорошо, если б не лошади. Дивизионная артиллерия была на конной тяге.
Три уноса (пары) лошадей на орудие, все командиры на конях, обоз на лошадях. Лошадей в артиллерии надо было на меньше, чем людей. В училищных батареях лошадей было голов по пятьдесят. Закреплялись они за курсантами младших курсов. Мне досталась вольтижировочная кобыла Снера, особых хлопот не доставляла, справная была лошадёнка, но я на ней никогда не ездил. Вольтижировка - это высшая школа верховой езды, ею занимались наиболее подготовленные конники из офицеров. Три раза в день, перед тем, как идти в столовую, мы шли на конюшню - поить своих подшефных и, самое главное, чистить их. Первым делом нас научили держать в руках щётку и скребницу. Кстати, коня чистят не скребницей - только щёткой, а щётку очищают о скребницу. «Скребницей чистил он коня», - это неправильно. Видимо, Пушкин сам не чистил коней, а только видел, как это делают крепостные. Периодически коней осматривало высокое начальство, и горе тому, чья лошадь получит за чистку двойку. Лошади, как и люди, бывают с перхотью и ничем её не выведешь. Таких обучали кусаться и брыкаться, и на выводке (смотре лошадей) коновод докладывал:
- Конь Север! Кусается! Бьется передними и задними ногами!
- Проводи, проводи, - отвечало начальство и ставило тройку.
У курсантов была конная подготовка. Держаться в седле всех научили. До сих пор помню, как наш взводный Лунатик с длинным хлыстом стоит в центре круга и командует:
- Бросить повод! Бросить стремя! Учебной рысью - марш!
Целый час рысим вокруг него, а он хлыстом регулирует скорость.

День Победы наш взвод встретил на погрузке дров в баржу на каком-то острове ниже Саратова. Вскоре после Победы был выпуск; всех выпускников в звании младших лейтенантов направили на Дальний Восток. Никакого секрета из этого не было.

Однажды, на занятиях по топографии, кто-то из курсантов вёл взвод по азимуту
и завёл за стрельбище. Преподаватель и курсанты-фронтовики пригнулись и перебежками подальше от этого азимута. А мы, молодые, встали, рты раскрыли и слушаем, как пули над головой свистят. Интересно! Даже и мысли такой не было, что они в меня могут попасть. Командиры отделений вежливо посоветовали закрыть рты и переместиться в другое место.

Секретарь комсомольской организации батареи подошёл ко мне:
- В комсомол вступать не думаешь?
Ответил, что мне, наверное, нельзя: отца из Ленинграда выслали.
- Только и всего? Пиши заявление!
17 июля мне вручили комсомольский билет.

В конце лета училище возвращалось в Ленинград. Наш взвод ехал с удобствами: в одном вагоне восемь лошадей и четыре курсанта. Где-то под Ленинградом долго ехали мимо побитой техники. Искореженные танки и пушки громоздились вдоль дороги. Смотрели на эти многокилометровые завалы бывшей техники и, наверное, каждый думал: сколько же людей при ней уложили!


Ленинград ещё не оправился после войны. Кое-где дома лежали в развалинах, почти на каждой стене зданий - следы от осколков; во всех угловых домах - амбразуры для пулемётов. Часто встречались надписи: «Граждане! При артобстреле эта сторона улицы наиболее опасна!». И прочие признаки недавно окончившихся войны и блокады.
Училище располагалось на Международном проспекте 17 (ныне Московский проспект). У главного входа - пушки времён турецкой войны 1877 года. Здания училища от обстрелов не пострадали. Конечно, были запущены, требовали ремонта, но жить и учиться было можно. Ремонтировали пленные немцы, несколько раз приходилось их конвоировать (точнее - сопровождать). Некоторые из них овладели русским, разговаривать с ними не возбранялось. Каждый пленный сразу заявлял, что русских не убивал. Помню одного фрица с нарукавной нашивкой «Kurland» спросил: «Кем воевал?».
- Я не стрелял. Был вычислителем.
Значит, готовил данные для стрельбы. Тоже никого не убивал.

В июне 1945г. Тамара Павловна Раевская со своими детьми и приёмным сыном Вячеславом вернулась из эвакуации в г.Калинин. Временно их поселили в комнате трехэтажного дома без всяких удобств, с печным отоплением. Там она прожила лет сорок. Работала техником-строителем. Дети учились в школе.



Я в Ленинграде продолжал своё военное образование. По выходным нас отпускали в увольнение. В один из первых выходов в город пошёл смотреть дом, где когда-то жила наша семья. Дом нашёл сразу, всё узнал, всё вспомнил. Позвонил в квартиру, выглянула тётенька и захлопнула дверь. Может, испугалась воинственного вида: в увольнение нас отпускали по полной форме, при шашке и шпорах. С другом пошли в кино, там я одной даме провёл шпорой по чулку. После этого избегал посещения общественных мест.
Мои двоюродные братья Анатолий и Евгений Быстрицкие и Георгий Усов осенью 1945 года поступили в Ленинградский горный институт и нашли меня в училище. Анатолий и Георгий воевали зенитчиками, уволены по ранениям. Женя - мой ровесник - горный не кончил, пошёл в педагогический и впоследствии преподавал в школе №1 города Ульяновска.
В начале ноября всем курсантам вручили медали «За победу над Германией».
В Указе о её учреждении был пункт, что награждаются все военнослужащие, состоящие на действительной службе в день 9 мая.
7 ноября 1945г. училище участвовало в параде. Перед ним с месяц тренировались по ночам на Дворцовой площади. Научить лошадей держать равнение и дистанции трудов стоит. Почти всю ночь рысили по площади, а утром – на занятия. Мне досталось тёплое место на орудийном передке: главное – не свалиться, если заснёшь.
Зимой недели на две выезжали в лагерь Дудергоф, поблизости от Вороней горы, с которой немцы наблюдали Ленинград. Хорошая видимость! Бывали на учениях на Пулковских высотах. Обсерватория тогда лежала в руинах.


В апреле кончался годичный срок нашего обучения. Сколько мы ещё должны учиться - никто не знал. Ходили слухи. Что теперь обучение будет двухгодичным, но на второй курс нас не перевели. Продолжали изучать своё дело. Весь апрель опять до одури готовились к первомайскому параду. Это был последний парад с конной тягой. После него выехали в летний лагерь под Лугу. Впервые участвовали в боевых стрельбах орудийными номерами. Мне досталось крещение при 122мм гаубице. Здорово бухает! Проучились мы с месяц и нам объявили, что училище реорганизуется. Устанавливается трехлетний срок обучения, в курсанты принимаются только окончившие десять классов. Занятия прекратились. Часть курсантов отправили работать в колхозы. Я попал в число тех, кому работы не хватило. Ходили в караул, а главное было - не опоздать в столовую. В конце лета нашли работу: перегнать училищных лошадей. Совершили конный пробег Луга - Ленинград. Сдали лошадей в народное хозяйство.

В конце сентября всех, у кого не было аттестата зрелости, из училища отчислили и отправили рядовыми «для прохождения дальнейшей службы»



10. Луга.

Бывших курсантов 1го ЛАУ отправили в 193ю Отдельную артбригаду, что стояла в военном городке на окраине Луги. Бригада впоследствии меняла название и штаты, но назначение оставалось прежним: обеспечение практических и боевых стрельб слушателей Высшей офицерской артшколы (ВОАШ).
Большинство наших опять стали курсантами. На этот раз – Бригадной школы сержантов. Что бы заслужить звание младшего сержанта, надо было ещё год проучиться в бригадной школе.

Меня назначили топографом в Батарею топографической разведки (БТР). Она входила в состав Разведывательного дивизиона, В него входили технические средства артразведки. Командир топовзвода лейтенант Недодаев лично занялся моей специальной подготовкой. Вручил учебник вычислителя и сказал: сиди у печки, изучай - будешь вычислителем. Сидел, изучал.

Солдатская служба труднее курсантского житья. Кормили послабее, одевали похуже. Вскоре кончился срок носки сапог – выдали ботинки с обмотками. Гимнастёрки были образца Первой мировой войны, без нагрудных карманов. По многочисленным солдатским просьбам, через несколько лет ввели карманы на гимнастёрках для хранения комсомольского билета. До того его приходилось носить в заднем кармане брюк. Часто ходили в наряды: в караул, на кухню. Много работали: разбирали разбитые войной здания с целью добычи кирпича, что-то ремонтировали, солили капусту. Занятий, кроме политподготовки, почти не было. Старшие возраста жили ожиданием Указа о демобилизации. Нам, самым молодым, исполнилось 19 лет, а мы уже отслужили два года. Призывов больше не было. В утешение Министр обороны издал приказ: прослужившие два года могут носить короткую причёску. До этого всех солдат и сержантов стригли наголо.


В марте 1947г. меня назначили старшим топографом (вычислителем). Основная наша работа была на полигоне. Перед каждыми стрельбами слушателей ВОАШ надо было «привязать» боевой порядок и цели, рассчитать топографические данные, чтобы руководитель стрельбы мог определить, насколько ошибся слушатель. Обычно утром на батарейном «Шевроле» (полуторка, полученная по ленд-лизу) выезжали на полигон. Командир отделения работал на теодолите, я записывал отсчёты, младшие топографы измеряли лентой расстояния, ходили с вешками. После полевых измерений надо было вычислить все данные для стрельбы. Потом огневики выезжали на стрельбы, а мы оставались в городке и через день ходили в караул и прочие наряды.


В БТР меня избрали (?) секретарём комсомольской организации. Первым делом переименовал батарейную стенгазету «Топографист» в «Топограф». Комбат увидел:
- Почему?
- «Топографист» неправильно.
- Да? - почесал в затылке, ничего не сказал.
По комсомольской линии был в школе партактива. Летом 1947г. участвовал в съемках учебных фильмов по военной тематике.


Слава осенью 47г., после окончания семилетки, поступил в Ленинградский машиностроительный техникум. Несколько раз приезжал ко мне в Лугу. Вместе ходили строем в солдатскую столовую, для чего ему приходилось одевать солдатскую гимнастёрку.

Жить ему, конечно, было трудно. Стипендия символическая. Тётя Тамара присылала, сколько могла.


14 декабря 1947 года отменили карточки. Вначале планировалось отменять их постепенно. В 1946г. повсеместно была сильная засуха. И, вот – отменили сразу все
карточки! Можно было есть хлеба, сколько хочешь! Это был второй День Победы! Кстати, празднование Дня Победы перенесли на 1 января, и только в 1965г. стали отмечать 9 мая. Одновременно с отменой карточек прошла денежная реформа. Нас, солдат, она не волновала, наблюдали со стороны. Менять можно было не больше определённой суммы и в короткий срок, что-то в два-три дня. Счета на сберкнижках пересчитывались по сложной системе: чем больше вклад, тем меньше переводной коэффициент. В магазинах расхватали всё подчистую. «По просьбе трудящихся» отменили выплату денег награждённым орденами. Платили, конечно, очень мало, но всё же…


Служба входила в колею. Зимой почти регулярно проводились занятия. Политподготовка проводилась всегда, теперь занимались и строевой, и физической. Причём, физподготовка стала одной из основных дисциплин. Помнится, Управление боевой подготовки переименовали в Управление боевой и физической подготовки.
У меня по этой основной дисциплине успехи были более, чем скромные.
В начале 1946г. демобилизовали рядовых 1925г. рождения, сержантов задержали на неопределённое время. Двадцать восьмой год не призывали.

Мы, солдаты и сержанты, жили дружно. Своих сослуживцев, кого помню, вспоминаю добром. Особенно запомнились двое. Валентин Михалкевич, двадцать восьмого года, доброволец, еврей. Его семья попала в оккупацию, родителей немцы расстреляли; после освобождения жил в семье дяди, но тётя от этого была не в восторге. Дядя в чине майора служил в соседней части, пристроил племянника к нам: в разведдивизионе не надо пушки таскать. С Гришей Крапивенцевым, старшим сержантом двадцать пятого года, мы вместе с
месяц работали вычислителями в Институте стрельбы (был такой), сидели в кабинетике соискателя учёно степени (сын начальника ВОАШ, подполковника с двадцать пятого года), делали ему расчёты и по душам говорили о жизни.

В июле 48г. меня отправили в Ленинград на Окружную спартакиаду. Как говорили наши предки: чудны дела Твои, Господи! Такого спортсмена – на спартакиаду! Дело было так. На занятия по плаванию (в озере барахтались) пришёл физрук полка, посмотрел на тех, которые были на плаву и говорит:

- Выловите мне того солдата.
Меня, значит.
- Как фамилия? Поедешь на Окружную спартакиаду.
Оказывается, ему нужен был пловец на боку – мой стиль плавания. Спортсменам выдали новое обмундирование. Для отпусков, самоволок и других торжественных случаев в батарее были брезентовые сапоги, начищенные до блеска хромовых. В Ленинграде мы с другом Куличихиным - тоже из бывших курсантов - прямым ходом отправились на Невский. Там нас поймал патруль и за все грехи. (неформенные сапоги, неотдание чести) вкатили по семь суток. Первую ночь отбыли на гауптвахте на Садовой, где когда-то сидел Лермонтов и другие великие люди. Впечатление незабываемое! Остригли наголо и затолкали в камеру, набитую нарушителями и клопами; кругом решётки, сетки, свирепая охрана. Наутро всех, кому дали более пяти суток, посадили в вагон пригородного поезда и увезли куда-то далеко, где раньше проходила линия Маннергейма. Основную часть арестантов увели пилить лес; несколько человек, в том числе и нас с Куличихиным, отправили на сенокос. Солдат-охранник спросил:
- Косить умеешь?

- Косу никогда не видел.
- Тогда бери грабли.
Ночевали в копне, еду привозили с лесозаготовки, на работе мы не надрывались. Рядом был малинник, какого я больше никогда в жизни не видел. Для полноты идиллии ещё один штрих: вечером наш конвоир прятал свой карабин в копне сена и уходил в село. В день освобожденья конвоир выдал нам справку:
- Идите на пригородный, в Ленинграде дойдёте до Садовой и вас освободят.
Без билетов, без ремней, без денег, без всякого сопровождения доехали до Финляндского вокзала. А из трамвая кондукторша выгнала за безбилетный проезд.
- Мы же, - говорим, - арестованные.
- Моё какое дело. Платите за проезд или выходите.
Пришлось пешком топать.
После до нас дошли слухи, что начальство из комендатуры перед отставкой строило себе дачи силами арестованных и его (начальство) за это поругали.

Вот так и проходила молодость. Особых трудностей в солдатской службе не было, но и радостного не было тоже. Монотонно тянулись дни; надоедала караульная служба. У часового на посту время тянется долго – долго. Происшествий не случалось, никто не нападал на наши военные объекты. Остерегаться нужно было только проверяющего. Но…
Однажды, в ненастный осенний вечер, наша батарея заступала в караул. Меня назначили на пост у ГСМ (горюче-смазочные материалы). Часовой должен ходить снаружи ограды из колючей проволоки н никого не подпускать к складу. Рядом -
тропинка в Лугу, по которой народу ходило много.
В последний момент прибегает комбат:
- Срочная работа! Фармаковский, садись!
Вместо меня послали Брагина из Батареи звуковой разведки. Сижу, вычисляю, смотрю в окно. Ну, и погодка! Вдруг, перед самым отбоем, сообщают: нападение на пост ГСМ, часовой ранен! Оказалось, Брагин бдительно охраняет свой пост, по тропинке идёт какой-то мужик:
- Эй, солдат! Дай закурить!
Брагин полез в карман за махоркой (грубейшее нарушение), мужик стукнул его топором,
схватил карабин и удрал. Хорошо, Брагин прикрылся рукой и удар топора пришёлся по ней. Конечно, его сразу арестовали, началось следствие. Направили в Ленинград, на судебно-медицинскую экспертизу. Меня послали конвоиром, старшим был незнакомый офицер из ВДАН (Воздухоплавательный дивизион артиллерийского наблюдения - с аэростатов стрельбу корректировали). В Ленинграде мой старший решил задержаться на сутки. Брагина сдал на гауптвахту, а меня отпустил на все четыре стороны. С карабином пошёл к Славе в общежитие, оружие спрятал под матрас и целые сутки гулял по Ленинграду. Нападавшего и карабин вскоре нашли, Брагина освободили.

Служба в армии, как правило, не обходится без перемещений в должности, изменении в звании, а так же без поощрений и взысканий. Об одном своём взыскании упомянул, о других - речь впереди. Высшая награда, которой я был удостоен за солдатскую службу - знак «Отличный разведчик», пожалованный 7 ноября 1948 года. В звании продвинулся всего до ефрейтора. Когда-то должность вычислителя была сержантской. Несколько месяцев получал

соответствующий оклад. Во время очередной реформы оклад и звание этой должности урезали до ефрейторского.

Читательницы (и читатели) этих записок могут подумать: не всё ты, предок, описываешь. Вспоминаешь о ратных подвигах, а про любовные похождения – ни слова. Как же так – двадцать лет стукнуло! Неужели ничего не было?

Не было! Не только у меня, но и у большинства моих сверстников. Наш возраст - последний призыв военного времени. Кто был старше нас (а сколько их осталось!), побывали на фронте, ждали демобилизации. Кто был младше – не доросли до призывного возраста. Мы за всех отдувались. Нас берегли и держали в ежовых рукавицах: в увольнение отпускали редко и неохотно, про отпуска нечего было и думать. Впрочем, уйти в самоволку труда не составляло: забор с проходной был только перед фасадом зданий, с тыльной стороны никакого заграждения не было.
А кому ты нужен в самоволке, в ботинках с обмотками, в солдатском обмундировании и солдатской «зарплатой»? Лужанкам хватало офицеров.

Но молодость брала своё. Подруг искали по переписке. Адреса добывали разными путями: сёстры сослуживцев, заметки в газетах. А то просто: «…..ская область, деревня Васильевка, Первой встречной девушке». И такие послания обретали адресатов. Результаты были разными. Один товарищ поведал: встретились, пригласила в гости. Устроились под одеялом – в прихожей чьи-то шаги. Спрашиваю: Кто это? Отвечает:
– Не обращай внимания. Муж пришёл. – Оказалось, мужу осколком отсекло мужское место.

В нашей батарее подобной перепиской увлекался Миша Печников, под посланиями подписывался: «М.Печенго». Освоил совхоз Толмачёво, что километрах в пятнадцати от Луги. Его пригласили в гости, и что б кавалеров привёл побольше. Культпоход для всей батареи - несбыточное мечтание. В глубокой тайне готовилась операция «Самоволка». Меня старшина спросил: «Ты поедешь?» В числе немногих предпочёл воздержаться. После вечерней проверки почти вся батарея во главе со старшиной махнула поездом в Толмачёво. При возвращении под утро их «засекли», были разнос, допрос. Меня комбат спросил (напомню: я – комсорг батареи):
- Знал, что они собираются в самоволку?
- Знал.
- Почему не сообщил?
- Это, - отвечаю, - выше моей сознательности.
Шум был, но никто не пострадал.
Такие у нас были любовные похождения. Продолжим про ратные подвиги.

В январе 1949г. нам объявили о наборе на годичные курсы младших лейтенантов.
По окончании курсов обещали увольнение в запас. Подумал и подал рапорт: пора
было устраиваться в жизни и посильно помочь Славе. Когда ещё наш год демобилизуют? А так – через год. И на гражданку приду не в обмотках. А в хромовых сапогах.

Много бывших курсантов в феврале 1949г. поехали поступать в училища. Привезли нас на пересыльный на Фонтанке. Посадили всех в столовой. Писали диктант, решали примеры, получили свои двойки и тройки. Потом заходили в кабинет, где за отдельными столами сидели представители ленинградских училищ. Я с товарищами подошёл к представителю 1го ЛАУ.




11. Опять в 1ом ЛАОЛКУ.


Может, кто-нибудь будет внимательно читать эти записки и подумает: подводит память деда - раньше назвал училище ЛОЛКАУ, теперь ЛАОЛКУ. Нет, всё правильно! За это время в полном титуле училища переставили слова. Изменилась не только училищная аббревиатура, изменились и порядки. Стала уютнее обстановка. Раньше в столовой стояли солдатские столы на десять человек, теперь - столики с белыми скатертями на четверых, обслуживали официантки. Столовая, конечно, запомнилась лучше всего.
В училище по-прежнему было шесть батарей по три взвода (курса). Нас, краткосрочников, добавили к каждой батарее по взводу. Я попал в четвёртую батарею, 44ый взвод. Примерно половина взвода - бывшие курсанты; остальные - старше нас, участники войны, были сверхсрочники. Все (кроме меня) сержанты разных степеней: младшие, старшие. Чтобы всех уравнять в правах, лычки было приказано не носить никому, кроме командиров отделений.

«Нормальные» курсанты учились три года, в их программе были общеобразовательные дисциплины. У нас от этих дисциплин осталась одна математика от таблицы умножения до бинома Ньютона. Без математики в артиллерии делать нечего. Военные науки те же, только время на них сокращено. Прослужив в армии лет пять, пора бы знать уставы. По ним были только зачёты. И другие коррективы в учебных программах.
В конце недели вывешивалось расписание занятий на будущую неделю, отдельно для каждого курса. Наше расписание имело «шапку»: Расписание занятий курсов младших лейтенантов». Прошло некоторое время и кто-то внимательный обнаружил, что из шапки исчезло слово «младших». Гурьбой побежали к расписанию: точно – нет слова «младших». Начальство разъяснило, что – да, вам присвоят звание «лейтенант», будете служить в кадрах, об увольнении в запас не думайте. Было несколько несогласных, но им разъяснили.

Мне пришлось перестраивать самостоятельные занятия. До этого вечерами сидел в библиотеке.

Там было очень уютно: ковровые дорожки, мягкие стулья, настольные лампы. Но по физической подготовке никаких успехов не было, а это предмет выносился на госэкзамены. Физкультура не политподготовка – за одну ночь не одолеешь. Пришлось вечерами пропадать в спортзале. Вскоре научился без посторонней помощи залезать на турник, понемногу дело пошло и до самого выпуска занимался в спортзале не менее часа, и мне это дело понравилось. Да не подумают потомки, что их предок был совсем физически неразвит. Дело в том, что армейская физподготовка ограничивалась
выполнением упражнений на спортснарядах. Без желания и систематических занятий успеха в этом деле не добиться. Поскольку не было ни того, ни другого – не было и успехов.
Слава учился в техникуме, жил в общежитии недалеко от училища. На выходные нас отпускали беспрепятственно, еженедельно бывал у него. К этому времени он нашёл Максимову - жену Владимира Фармаковского. Она жила на Лиговском проспекте 135, работала бухгалтером, растила детей. В трудные дни Слава ходил к ним обедать. И я бывал у них. В увольнение мне идти было некуда по причине безденежья. В училище мы получали «по аттестату», т.е. сколько получал в части на прежней должности. Оклад ефрейтора 40 руб., из них 10 руб. удерживали на заём.

Весной Слава спросил: что делать с американскими долларами? В Калинине особо нуждающимся выдавали американские подарки. Славе достались подержанные штаны,

ещё что-то. В кармане была записка с адресом и десятидолларовая банкнота. Записку он уничтожил, а купюру хранил и никому не говорил. Перед 1 мая решили обменять на наши деньги. Нацепил я свою медаль, «Отличного разведчика» и пошли в банк, что на Фонтанке. Служащая банка спросила: откуда доллары? Я, эдак небрежно, ответил:
- У нас в Берлине их много было.
К празднику получили 50 рублей.

Училище, как обычно, участвовало в Первомайском параде, но прошло для нас это незаметно. Посадили на машины и провезли мимо трибун. Не конная тяга!

На лето выехали в лагерь под Лугу. Сходил к товарищам по БТР. Мой бывший командир отделения выразил сомнение в том, что меня можно обучить выполнять упражнения на спортивных снарядах. Пришлось идти показывать.
- Да, - говорит, - до мастера далеко, но что-то есть.
В конце сентября ещё раз выезжали на полигон на выпускные артиллерийские стрельбы.

Небольшое отступление о том, к чему нас готовили. Напоминаю, что 1ое ЛАУ было училищем дивизионной артиллерии. На время боевых действий её батареи, как правило, придают стрелковым ротам. Командир батареи должен находиться рядом с командиром роты и выполнять его заявки, укладываясь в норму расхода снарядов. В то же время, комбат (Правильно, по наставлению, - комбатр. По традиции, артиллеристы командира батареи называли «комбат».) подчиняется своему артиллерийскому начальству - командиру дивизиона. Последний находится рядом с командиром батальона, в любую минуту может взять власть в свои руки и сосредоточить огонь всех батарей дивизиона по заявке командира батальона. Так же и в полку. В обороне командир батареи с командиром взвода управления сидят на НП, рядом с пехотой; в наступлении идут с командиром роты. А пушки стоят где-то подальше от переднего края, километрах в двух-трех, а то и пяти - по обстановке. Там, на огневой позиции, командует старший офицер батареи. Стреляющим называется тот, кто управляет огнём батареи, находится на наблюдательном пункте. Это - комбат или командир взвода управления. На худой конец - командир отделения разведки.
На боевых стрельбах стреляющий изображает командира батареи, сидит в окопе, рядом - телефонист, радист, разведчик. Кроме того, здесь же - записывающий и хронометрист. Первый записывает все команды стреляющего, второй - засекает секунды, убегающие на подготовку и подачу этих команд. Здесь же руководитель стрельбы и другое начальство, которое руководитель не имеет права попросить с НП. Где-нибудь неподалёку остальные испытуемые. Всё слышат, всё видят и учатся на ошибках. Боевые стрельбы - это не экзамен в классе. Как ни шути, волнений больше!
По теории, первый снаряд при стрельбе с закрытой огневой позиции (ОП) не имеет права попасть в цель. Нужна пристрелка. Способов пристрелки много, это - целая наука. Экзамен по этой науке и сдают на боевых стрельбах.

Поиск предков и потомков, сбор информации, генеалогические исследования и построение родовых деревьев для следующих фамилий: Дорошенко, Дик, Верба, Кравцов, ПолОвый, Курбановский, Коноплин, Будников,  Синельник, Каченовский/Коченовский/Коченевский, Родкевич/Радкевич, Роскладка/Розкладка/Раскладка/Розкладко

mtDNA - J1c5
Thanks: kbg_dnepr1

Share

31

Re: Фармаковский / Формаковский / Фармаковський / Формаковський

+ Читати більше

И вот - мы в окопе. Первая в жизни боевая стрельба в роли стреляющего! Мне повезло.
Только доложил: «Цель вижу!» - привезли обед. Все побежали к походной кухне.
Мне преподаватель сказал:
- Оставайся, готовь данные.
За время обеда можно подготовиться. Отстрелялся на «отлично».
А в Ленинграде нас ждали ещё одни «боевые стрельбы». В это время выпускался основной курс. По традиции, в день выпуска палили из пушек, что стояли у парадного входа и участвовали в русско-турецкой войне 1877г. На взрывающиеся вещества в артучилище дефицита не было. Поздним вечером выпускники устроили салют. По улице тогда ходили трамваи, напротив – общежитие института. Пушки палят, прохожие визжат, курсантам потеха, начальству выговор. После этого салюта стволы пушек залили цементом.
Однажды Слава срочно вызвал меня. Ему грозило исключение из техникума. Примерным поведением он не отличался, вдобавок крупно повздорил со своим сокурсником - участником войны, секретарём парторганизации. Тот заявил: или он, или я. Пришлось идти на поклон к директору, он предложил перевод в другой техникум. И Слава перевёлся в Промышленно-музыкальный техникум, который готовил специалистов по обработке древесины.

На наших курсах после Октябрьского праздника началась подготовка к выпуску. Училищные портные сняли с нас мерки. Специальный фотограф запечатлел каждого в офицерском кителе - для личного дела, и в курсантской - для взводного фотомонтажа на память. Науки тоже, конечно, повторяли. Преподаватель тактики наводил последний глянец на наши знания:
- Теперь сообщу данные, которых вы нигде не найдёте. По опыту войны, пехотинца, в среднем, хватало на три атаки. Противотанковая пушка, в среднем, подбивала три танка. Средние потери артполка - пять человек в сутки.

Сдали зачёты. Получил девять пятёрок и две четвёрки = по строевой и стрельбе из пистолета. В феврале начались экзамены. Всё (даже физподготовку) сдал на отлично.
23 февраля 1950г. училище построили на плацу, зачитали приказ о присвоении звания «лейтенант» и назначении в Военные округа. Меня определили в Ленинградский округ.
Свидетельства об окончании училища на руки не выдавали. Позже я его видел в личном деле. На нём стоял гриф «секретно», а конце значилось, что «при наличии общего среднего образования владелец сего имеет право поступления в военные академии», т.е.нас приравняли к выпускникам нормальных училищ.
Получили офицерскую получку, организовали выпускной вечер с распитием спиртных напитков в училищной столовой в присутствии генерала со свитой – тогда эта традиция соблюдалась свято. После этого назначенных в ЛенВО отправили в отпуск. Первым делом мы со Славой пошли в фотографию, что на Садовой 27. Пожил у Максимовой, походил на свободе по Ленинграду и поехал в Лугу.
Дневальный по БТР из молодых солдат (наконец, призвали двадцать восьмой год) отдал мне честь. Набежали ребята, с которыми служил вместе год назад, давай лейтенанта хлопать по плечу, говорить ему «ты» и «пошёл ты…» Подошёл старшина - другой, незнакомый - обратился:
- Вы, товарищ лейтенант…
Комбат отпустил моих друзей на обмытие офицерского звания. На следующее
утро уезжал по демобилизации Гриша Крапивенцев. Сержанты двадцать пятого года рождения прослужили на два года больше рядовых сверстников. Прощались, как говорится, «тёпленькие» и Гриша покаялся:
- Ребята, простите! Я вас продавал - был осведомителем.
В середине марта добрался до Калинина. Поезд прибыл утром. Пошёл пешком по родному, но совершенно незнакомому городу. Узнал только дом, в котором прожил первые годы. Всё остальное увидел впервые.

Прошёл первый в жизни отпуск и я отправился в Ленинград за назначением. Прибыл в штаб Округа, что на Дворцовой площади. Кадровик вручил документы:
- Поздравляю с назначением на должность командира огневого взвода в 115 гвардейский мотострелковый полк, дислоцированный в городе Таллинн!
Ничего себе поздравил: меня, артиллериста - в стрелковый полк! Тогда, по молодости и глупости не дошло, что этот полк стоит в городе, в столице Республики, что большинство назначены в такие места, что и на карте не найдёшь. В округе нас распределяли по алфавиту, в Таллинн определили тех, у кого фамилии начинались на Ф, Ч, Ш.
12. Служба в Таллинне.


Солнечным утром 5 апреля 1950 года человек десять молодых лейтенантов прибыли в Таллинн «для прохождения дальнейшей службы» в 36ой гвардейской механизированной Ельнинской Краснознамённой ордена Суворова дивизии. По ритуалу, первым делом положено представиться командиру дивизии. Генерал посмотрел на нас:
- Почему без орденских колодок? Придёте через час.
Пришлось бежать в военторг, из последних денег покупать орденские колодки, кому какие положены.
От командира дивизии - к командиру полка. Наконец, втроём (остальные ушли в другие части) предстали перед командиром арт. дивизиона 115 гвардейского мотострелкового полка майором Байсара. Первый вопрос:
- Где нам жить?
- Даю вам пять дней сроку и пятьдесят километров в окружности – ищите частную квартиру.
- А где сегодня ночевать?
- Вы теперь не курсанты, а офицеры. Можете спать на столах в штабе.
Этот диалог - не художественный вымысел. Я его до сих пор помню дословно.
Поставили нам солдатские койки в штабе дивизиона, там мы и поселились. Принял огневой взвод - две 85мм пушки. Ни своего командира батареи, ни подчиненных не помню: недолго довелось служить в этом полку.
Через несколько дней, под утро, полку объявили тревогу. В инструкции на этот случай был подробно расписан порядок оповещения и доставки в часть всех офицеров, что живут в окружности пятидесяти километров. Нас вписать не успели. В дверь рядом с дежурным по части никто не постучал и нас не потревожил. Прошло время на сборы, высокое начальство пошло с проверкой. Заходят в штаб дивизиона - там безмятежно спят трое взводных. Пришлось, в присутствии высоких особ, неглиже выскакивать из-под одеяла. После этого нам предложили выметаться из штаба на все четыре стороны
Меня пригласил к себе сослуживец по дивизиону лейтенант Жора, старше выпуском. Он снимал комнату с двумя койками на Вышгороде.

Дня через два после тревоги меня отправили в командировку во главе усиленного взвода. Со всего дивизиона собрали человек двадцать самых «примерных» солдат и мы на трамвае доехали до центра города. На ул.Вене 30 располагалось военное учреждение, в подвалах которого был оружейный склад. Там же расположили взвод. В жизнь, быт и деятельность вверенного мне подразделения я не вмешивался. Не до того было! По утрам встречал свою команду, сержант докладывал, что «Всё в порядке» и мы расходились: солдаты - работать на складе, я - знакомиться с городом. Больше пяти лет просидел в казарме и, вот, - бесконтрольная свобода! Даже деньги есть!

Таллинн тогда был не тот, что теперь. Ещё были видны следы войны. Было много развалин в центре города. В руинах лежал квартал, где теперь живут Юхкамы, где кинотеатр «Сыпрус» и церковь Нигулисте. Израненным стояло здание театра »Эстония», в развалинах неподалёку от него была керосиновая лавка. Можно было свободно лазить по запущенной башне Кик-ин-де- Кёк. Железнодорожный вокзал был чуть побольше теперешнего вокзала Таллин-Вяйке. В Копли ходил моторный трамвай с открытым прицепным вагоном. На месте теперешних жилмассивов рос лес, стояли хутора. Но это теперь, когда смотришь в прошлое, всё кажется маленьким и не таким.
Тогда же город был вполне приличный, не очень сильно разрушенный войной. Магазины не пустовали, в столовых кормили и обслуживали хорошо.

У меня появились знакомые из таллинских жителей. Славин друг дал мне адрес своей тётки Дарьи Ивановны на Койду 50. Зашёл к ней передать привет в надежде,
что поможет найти комнату. С комнатой она не помогла, а познакомила со своими племянниками. В их компании изучал город.
Кроме знакомства с городом, приходилось посещать командирские занятия в полку. На одном из них присутствовал командующий артиллерией дивизии полковник Чижик. У меня, бывшего вычислителя, конечно, все данные получались быстрее и точнее, чем у других. Чижик предложил мне должность командира взвода управления в арт. полку.
Я согласился.
В ожидании приказа о переводе успел схлопотать первый офицерский выговор – тоже памятное событие. После первомайского парада выехали в лагеря, начались учения. При форсировании реки Ягала одно моё орудие (больше не выводили по недостатку моторесурсов) было придано аж батальону. Его командир отдал мне боевой приказ:
- Ты-то хоть под ногами не путайся со своей пушкой. Встань вон за теми кустами и стой, пока не позову.
Едет какое-то начальство:
- Почему орудие в укрытии? На переправе пехота «гибнет»… Объявляю выговор.
На войне в подобных случаях расправлялись намного круче.

Во второй половине мая пришёл приказ о переводе. Вызывают в штаб полка и вручают предписание. Спрашиваю:
- А подъемные?
По окончании училища в части по месту назначения должны выплачивать подъёмные в размере месячного оклада. В других полках товарищи давно получили, а у нас по этой статье всё денег нет.
- Ничего, - говорят, - там выдадут.
Я объявил забастовку: пока подъёмные не дадите, никуда не поеду. Недели две моя служба заключалась в утреннем визите к начфину:
- Деньги есть?
- Нет.
- До свиданья, я пошёл. (Загорать на речку.)
Наконец, получил подъёмные и предписание об убытии с незаполненной графой «дата прибытия». Город готовился к Певческому празднику. Жора - сосед по комнате - оформлялся на Камчатку и давал последние гастроли. Пропустить такие события, имея возможность, было бы глупо. Поехал в Таллинн. Погулял два дня
по городу. Помню, Жора принёс из магазина пачку тетрадей: на Камчатке не достать.
- Еще, - говорит, - жениться надо: жену там тоже не найти.
Впоследствии этот перевод ему отменили, и надобность в женитьбе отпала.
Погуляв по городу, вечером 11 июня 1950г. прибыл в 62ой гвардейский гаубичный артиллерийский Краснознамённый полк. Полк, как и вся дивизия, был «кадрированный». Это значит: сокращенного состава, предназначенный для развёртывания в случае войны. Но и урезанные штаты были заполнены не полностью.
В полку не хватало командиров на взвод управления полка и взвод разведки в полковой школе. Начальник штаба полка отправил меня в полковую школу: там офицер нужнее.
Осенью приедет товарищ по замене с Дальнего Востока – переведём на своё место.

Полковая школа готовила сержантов-артиллеристов для всей дивизии. Порядок там был. Запомнил и своих подчиненных, и своего начальника. Помощник командира взвода – старший сержант Лупоносов, мой ровесник. Начальник школы – капитан Пантелеев, участник войны, одно время служил в Польской армии. Боевых эпизодов он не рассказывал, ограничивался байками типа такой:
- После войны было. Стояли в Польше. Надо было для дома дров выписать. В штабе девушка-писарь спрашивает: «Фамилия?» - «Пантелеев». Та пишет: «пан Телеев». Я говорю: «Неправильно. Не пан Телеев, а Пантелеев». Та в - русский офицер издевается, говорит, что Пантелеев - не пан Телеев. Договорились, что я - пан Пантелеев.
Под чутким руководством товарища Пантелеева, с помощью старшего сержанта Лупоносова и командиров отделений взялся за службу, обучал и воспитывал будущих сержантов. Говорили – получалось.

Вскоре после этого всю нашу школу отправили на большой полигон за Ленинградом. Там готовилась показная артподготовка для слушателей военных академий. Мы были «на подхвате»: поставить палатки для слушателей и т.п., работой не перегружены. Артподготовку наблюдали вблизи и полностью, что-то около часа. Море огня! Стеной фонтаны дыма и пыли! В воздух взлетают деревья (укреплений не строили, больше взлетать было нечему). Дрожат воздух и земля! Сзади - гул выстрелов, впереди - грохот разрывов! Уши заложило.

Кончился лагерный сезон, полк вернулся в Тонди. Выпустили курсантов полковой школы. Уволились в запас мои ровесники, прослужив шесть лет срочной службы.
В городе пришлось опять искать квартиру: хозяйка нашла более выгодных квартирантов. С Сергеем Куваевым поселились в Нымме, на Валдеку 36. Сергей – бывший старшина, окончил курсы младших лейтенантов при дивизии (были и такие). С квартирой нам повезло: комната уютная, хозяйка хорошая. Её муж – бухгалтер сидел за растрату, сама, по инвалидности, не работала; жила с приёмным сыном.
С началом учебного года пошёл в девятый класс вечерней школы при доме офицеров.
В один из редких свободных вечеров зашёл к Дарье Ивановне. У неё в гостях была её сотрудница Мэри. Нас познакомили, мы стали встречаться.
Через несколько встреч идём поздним вечером по улице, навстречу эстонцы «под мухой», что-то горячо обсуждают по-своему. Мэри переводит: они говорят вот что…
Спрашиваю;
– Вы эстонский знаете?
– Я эстонка.
Никогда бы не подумал. Рассказали друг другу биографии. Узнал, что её отца арестовали в одно время с моим, где он теперь – неизвестно. Подумал: «С ней дома можно будет говорить обо всём без опаски».

Надо сказать, что у меня совершенно не было знания даже элементарных правил обхождения с девушками. Считал, что они такие же люди, как и мы, только несколько другой конфигурации. И у нас были такие свидания: гуляем по улице, доходим до трамвайной остановки. Я говорю:
– У нас через полчаса комсомольское собрание. Пока!
Новый год встречали в Русском драмтеатре. Танцор из меня неважный. Если б
занимался, как физподготовкой, целый год ежедневно по часу, может, и научился бы. Поэтому Мэри охотнее танцевали с морским лейтенантом Юрой. Я отозвал его в сторону: «Ты, мол, не очень увлекайся. Это – моя девушка». Он передал Мэри, та обиделась: «какая я твоя?» До дому проводил, но расстались прохладно. Вскоре после Нового года приехал Слава на каникулы.
Вечером сидим дома, хватились - курить нечего. В Нымме все магазины закрыты, надо ехать в Таллинн. Послали меня. Куда ни поеду, куда ни пойду, а к ней забегу на минутку! На обратном пути решил пройти мимо её дома. Смотрю: стоят вдвоём, воркуют! Приезжаю домой, объявляю: с Мэри покончено!
Но я забежал вперёд, возвращаемся к службе. К началу армейского учебного года - 1 декабря - с Дальнего Востока прибыл товарищ на взвод разведки. Меня перевели на моё законное место - командиром взвода управления полка. Взвод управления объединял разведчиков и связистов; отдельно был топовзвод во главе с Васей Адаменко. Оба взвода подчинялись начальнику штаба полка, с которым мы встречались не каждый день.

Повседневная офицерская служба заключалась в том, что до обеда проводишь занятия с подчиненными, или в роли обучаемого присутствуешь на занятиях, проводимым старшим начальником. С 14 до 17 часов был перерыв, после него
начинались собрания, совещания, инструктажи, подготовка к занятиям, записи в книгах всякого учета…
В том году я ходил в вечернюю школу и после обеда на службе бывал по возможности. Всё шло хорошо, но конь на четырёх ногах и то спотыкается…

15 февраля - в день получки - я дежурил по полку. Смена подходила к концу, уже новый наряд собирался на развод -прибегает помкомвзвод сержант Павлов:
- Товарищ лейтенант, срочно зайдите в каптёрку!
Что там случилось? В каптёрке темно - лампочка перегорела. Павлов начинает подход:
- Товарищ лейтенант! Мы с вами земляки… Надо бы отметить.
Признаться, я опешил. Сержант такое предлагает командиру. Что делать в таких случаях – мы не проходили. А Павлов уже булькает в кружку. Что бы отвязаться от него
(после проработаю!) выпиваю всё залпом.
- Наливай себе!
- А я вам всё вылил.
Всю поллитровку!
- Закусить-то есть что-нибудь?
- Ничего не взял. Товарищ лейтенант, мне бы в отпуск…
После до меня дошло, что ему страшно хотелось съездить в отпуск и он считал, что самый верный путь к этому - «поставить начальству». До казармы я дошёл своим ходом, даже расписался о сдаче дежурства Что было потом – узнал утром. Дежурные по полку – старый и новый - после смены должны явиться к командиру полка с докладом. Тот в положенное время сидел в штабе, ждал доклада. Мой сменщик попытался тащить меня в штаб, один не справился. Появился Вася Адаменко, повели вдвоём. Дорога проходила мимо военторговской столовой, где спиртное тогда подавали без ограничения. Поскольку в штаб меня вести – бестолковая работа, зашли в столовую поужинать. Заказали, как объяснили позже, «по сто грамм». Наши сержанты забежали в столовую поболеть за начальство, взяли им бутылку… Говорили, командир полка долго ждал доклада, не дождался - уехал домой. (Тоже хорош! Нет, чтобы сразу выяснить, куда дежурные делись). После ужина меня затащили на полковой узел связи – узенькую клетушку рядом со столовой - и положили на топчан. Новый дежурный пошёл нести службу. Адаменко побрёл на электричку, сержанты вызвались его проводить. Дорогой Вася захныкал: сапоги жмут. Сержанты разули его (середина февраля!), с сапогами в обнимку запихали в электричку, которая шла в другую сторону, в Пяскюла. Там, не выходя из вагона, Вася и переночевал. Сержанты поехали в Таллинн, где их изловил патруль. Павлова привезли на полковую гауптвахту, топограф сумел удрать.

Наутро - разбор. Мы объяснили, что зашли в столовую поужинать, а оно вон что получилось… Мне, как самому молодому и ранее не замеченному, дали десять суток домашнего ареста; сменщику - пятнадцать. Васю, за неоднократность, отдали под суд офицерской чести. Домашний арест заключался в том, что арестованный должен был с подъёма до отбоя (с 6.00 до 23.00) находиться в полку и выполнять служебные обязанности. Остальное время быть дома. Принимать гостей и ходить в гости запрещалось. Практически надо было утром и вечером у дежурного по полку отметить на обороте записки об арестовании: «Прибыл в 6.00, убыл в 23.00».

Суд офицерской чести имел большую вилку наказаний: от выговора до ходатайства о понижении в звании. Любое взыскание может быть приведёно в исполнение в течение месяца со дня объявления. Вася уговорил топографическое начальство в штабе дивизии, что топографам надо срочно и долго работать на полигоне, где и скрывался целый месяц от правосудия.

В начале марта меня выпроводили в отпуск. Конечно, это не справедливо: в
прошлом году в марте, в это - то же. Но мой личный план совпал с производственной необходимостью. Всё переживал, почему мы с Мэри расстались. Или я что-нибудь
не так сказал или сделал? Чтобы узнать это, решил встретиться с её племянницей Эрикой; они были почти ровесницы, росли вместе. Не может быть, что бы не делилась своими секретами. Эрика училась в Москве в каком-то институте с пищевым уклоном - это всё, что я знал. Не считая того, что к тому времени узнал их фамилию. В Москве обошёл не один институт и не одно общежитие. Нашёл! Сходили с Эрикой в Третьяковку, походили по Москве и она дала мне письма Мэри. Узнал, что теперь у неё друга нет. Был Игорь - этот мог стать, он хорошиё человек, но какой-то неотёсанный; жаль, что расстались. На душе у неё пусто и тоскливо.

Если дело только в том, что неотёсанный - это поправимо! Быстрее в Таллинн, к ней! Встретились, объяснились и пошла у нас любовь.
Мэри жила в маленьком домике на ул. Комсомоли (ныне Суур Америка) со своей замужней сестрой Эльзой (старше её на двадцать лет) и матерью. Работала бухгалтером-расчётчиком в вагонном депо. В апреле её направили на курсы главных и старших бухгалтеров.

Весной я окончил 9ый класс. После первомайского парада полк выехал в лагерь Аэгвийду. За лето произошло несколько событий, достойных упоминания.


В конце мая парторг предложил мне вступать в партию.
- У меня же, - говорю, - взыскание.
- Снимем. Пиши заявление.
В июне 1951 года меня приняли кандидатом в члены ВКП(б).

В лагере мы жили тесновато. Нам на троих с Васей Адаменко и комсоргом полка досталась комната в бараке. У семейных и начальства повыше помещения были просторнее. В это время Слава окончил техникум, ехал по распределению в Комсомольск-на-Амуре, заехал проститься. Мэри приехала на выходные. Куда их девать? Командир 2го дивизиона майор Гузь жил пока один, занимал полдома. Попросил у него приюта для своих гостей. Он перебрался в другое место: живи. Прожили мы втроём в его комнатках. Все давно уехали, прошло время. Однажды начальник штаба полка даёт мне ЦУ (ценное указание): ожидается комиссия по проверке оружия. Смотри, чтобы во взводе был специальный стол для чистки оружия. Передаю это указание сержанту Павлову: чтобы к утру был стол! Утром он докладывает:
- Вше приказание выполнено!
- Где украл?
- Во втором дивизионе.
Понятно, с кем придётся объясняться. И – точно, вскоре передают:
- Вас майор Гузь вызывает к себе домой.
Хотя он и не мой начальник, вызывать меня не имеет права, но надо идти, пока не поднял шум из-за какого-то стола. Прихожу, докладываю по форме, а он на жену кивает: ты к ней обращайся. «Ничего себе, - думаю, - с каких это пор его жена следит за состоянием оружия дивизиона?» Та обращается:
- Это правда, что к вам девушка приезжала и вы жили в нашей квартире?
- Правда.
Донесли полковые дамы: в отсутствии жены у Гуся на квартире была молодая особа.

Однажды под вечер вызывает командир полка:
- Собирай свой взвод, поедешь к этому хутору, – показал на карте. – По данным особого отдела, где-то в конюшне склад оружия. Поищи хорошенько, если что найдёте, забери. Хозяина прихвати. Держи связь по рации. Второй дивизион будет в готовности выехать на помощь.
Выдали нам патроны, гранаты. Не доезжая хутора, замаскировали машину, связались с полком, окружили хутор - всё по науке. И, действительно, в конюшне откопали пару ржавых винтовок, немецкую ракетницу, ещё что-то. Прихватили трофеи вместе с хозяином, которого особист отпустил наутро. Чем кончилось расследование, в это нас особый отдел не посвящал.

Под занавес лагерного периода заработал пятнадцать суток домашнего ареста.
Дело было так. Предстояла стрельба с самолётом. Меня назначили начальником оцепления полигона: расставить посты по дорогам, что бы никто на полигон не заехал. Стрельба всё откладывалась: то погода нелётная, то самолёт не дают. Ждёшь у моря погоды, а Мэри каждый день пишет, что скучает и ждёт. Решил рискнуть: вечерним поездом махнуть в Таллинн, утром вернуться. Если стрельбы не будет, никто не заметит. На всякий случай наинструктировал Павлова: в случае чего доложишь, что все на месте, а лейтенант на дальнем посту, скоро будет. Сходили с Мэри в кино на «Кавалер Золотой звезды» с Георгом Отсом в заглавной роли. Утренним поездом еду в Аэгвийду. Смотрю – на нижней полке устроился авиатор. Дело хуже - самолёт дали! В Аэгвийду авиатора встречает представитель из штаба артиллерии дивизии на машине. Увидел меня – деваться некуда, поезд стоит минуту:
- Фармаковский, садись.
Приехали, я бочком, бочком за машину. Командир полка подошёл, обсуждают, всё
ли готово.
- Оцепление на месте?

- Фармаковский должен доложить.

Да он же только что на поезде приехал!
Дали мне 15 суток домашнего ареста. В лагере это наказание, конечно, символическое, но в личное дело записывается.
Больше ничего достойного внимания за это лето не произошло. В личной жизни дело шло к свадьбе. Я предложил, она согласилась. С этим делом решили не спешить. Найдём квартиру, соберёмся с деньгами. Я только что окончил финансовую помощь Славе, теперь будет полегче. Но… В конце сентября Мэри окончила курсы и получила назначение в Мыйзакюла - глухую станцию на границе с Латвией. Встретились - плачет: как же мы теперь? Пришлось идти на приём к начальнику Эстонской железной дороги Котова. Посмотрел он на нас и сказал:
- Понятно.
Мэри получила назначение в депо Таллинн-Вяйке.

Вскоре знакомый их семьи Александр Греци, старший лейтенант по юридической части, уезжал на курсы повышения в Баку, квартиру оставить было не на кого. Попросил Мэри посторожить её полгода.
- Отказывать неудобно, - переживает Мэри, - а ночевать одна в пустой квартире боюсь.
- Давай, - говорю, - охранять вместе.
Сходили в ЗАГС на Пикк 6, подали заявление.

Поиск предков и потомков, сбор информации, генеалогические исследования и построение родовых деревьев для следующих фамилий: Дорошенко, Дик, Верба, Кравцов, ПолОвый, Курбановский, Коноплин, Будников,  Синельник, Каченовский/Коченовский/Коченевский, Родкевич/Радкевич, Роскладка/Розкладка/Раскладка/Розкладко

mtDNA - J1c5
Thanks: kbg_dnepr1

Share

32

Re: Фармаковский / Формаковский / Фармаковський / Формаковський

+ Читати більше

В том году я ходил в вечернюю школу и после обеда на службе бывал по возможности. Всё шло хорошо, но конь на четырёх ногах и то спотыкается…

15 февраля - в день получки - я дежурил по полку. Смена подходила к концу, уже новый наряд собирался на развод -прибегает помкомвзвод сержант Павлов:
- Товарищ лейтенант, срочно зайдите в каптёрку!
Что там случилось? В каптёрке темно - лампочка перегорела. Павлов начинает подход:
- Товарищ лейтенант! Мы с вами земляки… Надо бы отметить.
Признаться, я опешил. Сержант такое предлагает командиру. Что делать в таких случаях – мы не проходили. А Павлов уже булькает в кружку. Что бы отвязаться от него
(после проработаю!) выпиваю всё залпом.
- Наливай себе!
- А я вам всё вылил.
Всю поллитровку!
- Закусить-то есть что-нибудь?
- Ничего не взял. Товарищ лейтенант, мне бы в отпуск…
После до меня дошло, что ему страшно хотелось съездить в отпуск и он считал, что самый верный путь к этому - «поставить начальству». До казармы я дошёл своим ходом, даже расписался о сдаче дежурства Что было потом – узнал утром. Дежурные по полку – старый и новый - после смены должны явиться к командиру полка с докладом. Тот в положенное время сидел в штабе, ждал доклада. Мой сменщик попытался тащить меня в штаб, один не справился. Появился Вася Адаменко, повели вдвоём. Дорога проходила мимо военторговской столовой, где спиртное тогда подавали без ограничения. Поскольку в штаб меня вести – бестолковая работа, зашли в столовую поужинать. Заказали, как объяснили позже, «по сто грамм». Наши сержанты забежали в столовую поболеть за начальство, взяли им бутылку… Говорили, командир полка долго ждал доклада, не дождался - уехал домой. (Тоже хорош! Нет, чтобы сразу выяснить, куда дежурные делись). После ужина меня затащили на полковой узел связи – узенькую клетушку рядом со столовой - и положили на топчан. Новый дежурный пошёл нести службу. Адаменко побрёл на электричку, сержанты вызвались его проводить. Дорогой Вася захныкал: сапоги жмут. Сержанты разули его (середина февраля!), с сапогами в обнимку запихали в электричку, которая шла в другую сторону, в Пяскюла. Там, не выходя из вагона, Вася и переночевал. Сержанты поехали в Таллинн, где их изловил патруль. Павлова привезли на полковую гауптвахту, топограф сумел удрать.

Наутро - разбор. Мы объяснили, что зашли в столовую поужинать, а оно вон что получилось… Мне, как самому молодому и ранее не замеченному, дали десять суток домашнего ареста; сменщику - пятнадцать. Васю, за неоднократность, отдали под суд офицерской чести. Домашний арест заключался в том, что арестованный должен был с подъёма до отбоя (с 6.00 до 23.00) находиться в полку и выполнять служебные обязанности. Остальное время быть дома. Принимать гостей и ходить в гости запрещалось. Практически надо было утром и вечером у дежурного по полку отметить на обороте записки об арестовании: «Прибыл в 6.00, убыл в 23.00».

Суд офицерской чести имел большую вилку наказаний: от выговора до ходатайства о понижении в звании. Любое взыскание может быть приведёно в исполнение в течение месяца со дня объявления. Вася уговорил топографическое начальство в штабе дивизии, что топографам надо срочно и долго работать на полигоне, где и скрывался целый месяц от правосудия.

В начале марта меня выпроводили в отпуск. Конечно, это не справедливо: в
прошлом году в марте, в это - то же. Но мой личный план совпал с производственной необходимостью. Всё переживал, почему мы с Мэри расстались. Или я что-нибудь
не так сказал или сделал? Чтобы узнать это, решил встретиться с её племянницей Эрикой; они были почти ровесницы, росли вместе. Не может быть, что бы не делилась своими секретами. Эрика училась в Москве в каком-то институте с пищевым уклоном - это всё, что я знал. Не считая того, что к тому времени узнал их фамилию. В Москве обошёл не один институт и не одно общежитие. Нашёл! Сходили с Эрикой в Третьяковку, походили по Москве и она дала мне письма Мэри. Узнал, что теперь у неё друга нет. Был Игорь - этот мог стать, он хорошиё человек, но какой-то неотёсанный; жаль, что расстались. На душе у неё пусто и тоскливо.

Если дело только в том, что неотёсанный - это поправимо! Быстрее в Таллинн, к ней! Встретились, объяснились и пошла у нас любовь.
Мэри жила в маленьком домике на ул. Комсомоли (ныне Суур Америка) со своей замужней сестрой Эльзой (старше её на двадцать лет) и матерью. Работала бухгалтером-расчётчиком в вагонном депо. В апреле её направили на курсы главных и старших бухгалтеров.

Весной я окончил 9ый класс. После первомайского парада полк выехал в лагерь Аэгвийду. За лето произошло несколько событий, достойных упоминания.


В конце мая парторг предложил мне вступать в партию.
- У меня же, - говорю, - взыскание.
- Снимем. Пиши заявление.
В июне 1951 года меня приняли кандидатом в члены ВКП(б).

В лагере мы жили тесновато. Нам на троих с Васей Адаменко и комсоргом полка досталась комната в бараке. У семейных и начальства повыше помещения были просторнее. В это время Слава окончил техникум, ехал по распределению в Комсомольск-на-Амуре, заехал проститься. Мэри приехала на выходные. Куда их девать? Командир 2го дивизиона майор Гузь жил пока один, занимал полдома. Попросил у него приюта для своих гостей. Он перебрался в другое место: живи. Прожили мы втроём в его комнатках. Все давно уехали, прошло время. Однажды начальник штаба полка даёт мне ЦУ (ценное указание): ожидается комиссия по проверке оружия. Смотри, чтобы во взводе был специальный стол для чистки оружия. Передаю это указание сержанту Павлову: чтобы к утру был стол! Утром он докладывает:
- Вше приказание выполнено!
- Где украл?
- Во втором дивизионе.
Понятно, с кем придётся объясняться. И – точно, вскоре передают:
- Вас майор Гузь вызывает к себе домой.
Хотя он и не мой начальник, вызывать меня не имеет права, но надо идти, пока не поднял шум из-за какого-то стола. Прихожу, докладываю по форме, а он на жену кивает: ты к ней обращайся. «Ничего себе, - думаю, - с каких это пор его жена следит за состоянием оружия дивизиона?» Та обращается:
- Это правда, что к вам девушка приезжала и вы жили в нашей квартире?
- Правда.
Донесли полковые дамы: в отсутствии жены у Гуся на квартире была молодая особа.

Однажды под вечер вызывает командир полка:
- Собирай свой взвод, поедешь к этому хутору, – показал на карте. – По данным особого отдела, где-то в конюшне склад оружия. Поищи хорошенько, если что найдёте, забери. Хозяина прихвати. Держи связь по рации. Второй дивизион будет в готовности выехать на помощь.
Выдали нам патроны, гранаты. Не доезжая хутора, замаскировали машину, связались с полком, окружили хутор - всё по науке. И, действительно, в конюшне откопали пару ржавых винтовок, немецкую ракетницу, ещё что-то. Прихватили трофеи вместе с хозяином, которого особист отпустил наутро. Чем кончилось расследование, в это нас особый отдел не посвящал.

Под занавес лагерного периода заработал пятнадцать суток домашнего ареста.
Дело было так. Предстояла стрельба с самолётом. Меня назначили начальником оцепления полигона: расставить посты по дорогам, что бы никто на полигон не заехал. Стрельба всё откладывалась: то погода нелётная, то самолёт не дают. Ждёшь у моря погоды, а Мэри каждый день пишет, что скучает и ждёт. Решил рискнуть: вечерним поездом махнуть в Таллинн, утром вернуться. Если стрельбы не будет, никто не заметит. На всякий случай наинструктировал Павлова: в случае чего доложишь, что все на месте, а лейтенант на дальнем посту, скоро будет. Сходили с Мэри в кино на «Кавалер Золотой звезды» с Георгом Отсом в заглавной роли. Утренним поездом еду в Аэгвийду. Смотрю – на нижней полке устроился авиатор. Дело хуже - самолёт дали! В Аэгвийду авиатора встречает представитель из штаба артиллерии дивизии на машине. Увидел меня – деваться некуда, поезд стоит минуту:
- Фармаковский, садись.
Приехали, я бочком, бочком за машину. Командир полка подошёл, обсуждают, всё
ли готово.
- Оцепление на месте?

- Фармаковский должен доложить.

Да он же только что на поезде приехал!
Дали мне 15 суток домашнего ареста. В лагере это наказание, конечно, символическое, но в личное дело записывается.


Больше ничего достойного внимания за это лето не произошло. В личной жизни дело шло к свадьбе. Я предложил, она согласилась. С этим делом решили не спешить. Найдём квартиру, соберёмся с деньгами. Я только что окончил финансовую помощь Славе, теперь будет полегче. Но… В конце сентября Мэри окончила курсы и получила назначение в Мыйзакюла - глухую станцию на границе с Латвией. Встретились - плачет: как же мы теперь? Пришлось идти на приём к начальнику Эстонской железной дороги Котова. Посмотрел он на нас и сказал:
- Понятно.
Мэри получила назначение в депо Таллинн-Вяйке.

Вскоре знакомый их семьи Александр Греци, старший лейтенант по юридической части, уезжал на курсы повышения в Баку, квартиру оставить было не на кого. Попросил Мэри посторожить её полгода.
- Отказывать неудобно, - переживает Мэри, - а ночевать одна в пустой квартире боюсь.
- Давай, - говорю, - охранять вместе.
Сходили в ЗАГС на Пикк 6, подали заявление.
В том году я ходил в вечернюю школу и после обеда на службе бывал по возможности. Всё шло хорошо, но конь на четырёх ногах и то спотыкается…

15 февраля - в день получки - я дежурил по полку. Смена подходила к концу, уже новый наряд собирался на развод -прибегает помкомвзвод сержант Павлов:
- Товарищ лейтенант, срочно зайдите в каптёрку!
Что там случилось? В каптёрке темно - лампочка перегорела. Павлов начинает подход:
- Товарищ лейтенант! Мы с вами земляки… Надо бы отметить.
Признаться, я опешил. Сержант такое предлагает командиру. Что делать в таких случаях – мы не проходили. А Павлов уже булькает в кружку. Что бы отвязаться от него
(после проработаю!) выпиваю всё залпом.
- Наливай себе!
- А я вам всё вылил.
Всю поллитровку!
- Закусить-то есть что-нибудь?
- Ничего не взял. Товарищ лейтенант, мне бы в отпуск…
После до меня дошло, что ему страшно хотелось съездить в отпуск и он считал, что самый верный путь к этому - «поставить начальству». До казармы я дошёл своим ходом, даже расписался о сдаче дежурства Что было потом – узнал утром. Дежурные по полку – старый и новый - после смены должны явиться к командиру полка с докладом. Тот в положенное время сидел в штабе, ждал доклада. Мой сменщик попытался тащить меня в штаб, один не справился. Появился Вася Адаменко, повели вдвоём. Дорога проходила мимо военторговской столовой, где спиртное тогда подавали без ограничения. Поскольку в штаб меня вести – бестолковая работа, зашли в столовую поужинать. Заказали, как объяснили позже, «по сто грамм». Наши сержанты забежали в столовую поболеть за начальство, взяли им бутылку… Говорили, командир полка долго ждал доклада, не дождался - уехал домой. (Тоже хорош! Нет, чтобы сразу выяснить, куда дежурные делись). После ужина меня затащили на полковой узел связи – узенькую клетушку рядом со столовой - и положили на топчан. Новый дежурный пошёл нести службу. Адаменко побрёл на электричку, сержанты вызвались его проводить. Дорогой Вася захныкал: сапоги жмут. Сержанты разули его (середина февраля!), с сапогами в обнимку запихали в электричку, которая шла в другую сторону, в Пяскюла. Там, не выходя из вагона, Вася и переночевал. Сержанты поехали в Таллинн, где их изловил патруль. Павлова привезли на полковую гауптвахту, топограф сумел удрать.

Наутро - разбор. Мы объяснили, что зашли в столовую поужинать, а оно вон что получилось… Мне, как самому молодому и ранее не замеченному, дали десять суток домашнего ареста; сменщику - пятнадцать. Васю, за неоднократность, отдали под суд офицерской чести. Домашний арест заключался в том, что арестованный должен был с подъёма до отбоя (с 6.00 до 23.00) находиться в полку и выполнять служебные обязанности. Остальное время быть дома. Принимать гостей и ходить в гости запрещалось. Практически надо было утром и вечером у дежурного по полку отметить на обороте записки об арестовании: «Прибыл в 6.00, убыл в 23.00».

Суд офицерской чести имел большую вилку наказаний: от выговора до ходатайства о понижении в звании. Любое взыскание может быть приведёно в исполнение в течение месяца со дня объявления. Вася уговорил топографическое начальство в штабе дивизии, что топографам надо срочно и долго работать на полигоне, где и скрывался целый месяц от правосудия.

В начале марта меня выпроводили в отпуск. Конечно, это не справедливо: в
прошлом году в марте, в это - то же. Но мой личный план совпал с производственной необходимостью. Всё переживал, почему мы с Мэри расстались. Или я что-нибудь
не так сказал или сделал? Чтобы узнать это, решил встретиться с её племянницей Эрикой; они были почти ровесницы, росли вместе. Не может быть, что бы не делилась своими секретами. Эрика училась в Москве в каком-то институте с пищевым уклоном - это всё, что я знал. Не считая того, что к тому времени узнал их фамилию. В Москве обошёл не один институт и не одно общежитие. Нашёл! Сходили с Эрикой в Третьяковку, походили по Москве и она дала мне письма Мэри. Узнал, что теперь у неё друга нет. Был Игорь - этот мог стать, он хорошиё человек, но какой-то неотёсанный; жаль, что расстались. На душе у неё пусто и тоскливо.

Если дело только в том, что неотёсанный - это поправимо! Быстрее в Таллинн, к ней! Встретились, объяснились и пошла у нас любовь.
Мэри жила в маленьком домике на ул. Комсомоли (ныне Суур Америка) со своей замужней сестрой Эльзой (старше её на двадцать лет) и матерью. Работала бухгалтером-расчётчиком в вагонном депо. В апреле её направили на курсы главных и старших бухгалтеров.

Весной я окончил 9ый класс. После первомайского парада полк выехал в лагерь Аэгвийду. За лето произошло несколько событий, достойных упоминания.


В конце мая парторг предложил мне вступать в партию.
- У меня же, - говорю, - взыскание.
- Снимем. Пиши заявление.
В июне 1951 года меня приняли кандидатом в члены ВКП(б).

В лагере мы жили тесновато. Нам на троих с Васей Адаменко и комсоргом полка досталась комната в бараке. У семейных и начальства повыше помещения были просторнее. В это время Слава окончил техникум, ехал по распределению в Комсомольск-на-Амуре, заехал проститься. Мэри приехала на выходные. Куда их девать? Командир 2го дивизиона майор Гузь жил пока один, занимал полдома. Попросил у него приюта для своих гостей. Он перебрался в другое место: живи. Прожили мы втроём в его комнатках. Все давно уехали, прошло время. Однажды начальник штаба полка даёт мне ЦУ (ценное указание): ожидается комиссия по проверке оружия. Смотри, чтобы во взводе был специальный стол для чистки оружия. Передаю это указание сержанту Павлову: чтобы к утру был стол! Утром он докладывает:
- Вше приказание выполнено!
- Где украл?
- Во втором дивизионе.
Понятно, с кем придётся объясняться. И – точно, вскоре передают:
- Вас майор Гузь вызывает к себе домой.
Хотя он и не мой начальник, вызывать меня не имеет права, но надо идти, пока не поднял шум из-за какого-то стола. Прихожу, докладываю по форме, а он на жену кивает: ты к ней обращайся. «Ничего себе, - думаю, - с каких это пор его жена следит за состоянием оружия дивизиона?» Та обращается:
- Это правда, что к вам девушка приезжала и вы жили в нашей квартире?
- Правда.
Донесли полковые дамы: в отсутствии жены у Гуся на квартире была молодая особа.

Однажды под вечер вызывает командир полка:
- Собирай свой взвод, поедешь к этому хутору, – показал на карте. – По данным особого отдела, где-то в конюшне склад оружия. Поищи хорошенько, если что найдёте, забери. Хозяина прихвати. Держи связь по рации. Второй дивизион будет в готовности выехать на помощь.
Выдали нам патроны, гранаты. Не доезжая хутора, замаскировали машину, связались с полком, окружили хутор - всё по науке. И, действительно, в конюшне откопали пару ржавых винтовок, немецкую ракетницу, ещё что-то. Прихватили трофеи вместе с хозяином, которого особист отпустил наутро. Чем кончилось расследование, в это нас особый отдел не посвящал.

Под занавес лагерного периода заработал пятнадцать суток домашнего ареста.
Дело было так. Предстояла стрельба с самолётом. Меня назначили начальником оцепления полигона: расставить посты по дорогам, что бы никто на полигон не заехал. Стрельба всё откладывалась: то погода нелётная, то самолёт не дают. Ждёшь у моря погоды, а Мэри каждый день пишет, что скучает и ждёт. Решил рискнуть: вечерним поездом махнуть в Таллинн, утром вернуться. Если стрельбы не будет, никто не заметит. На всякий случай наинструктировал Павлова: в случае чего доложишь, что все на месте, а лейтенант на дальнем посту, скоро будет. Сходили с Мэри в кино на «Кавалер Золотой звезды» с Георгом Отсом в заглавной роли. Утренним поездом еду в Аэгвийду. Смотрю – на нижней полке устроился авиатор. Дело хуже - самолёт дали! В Аэгвийду авиатора встречает представитель из штаба артиллерии дивизии на машине. Увидел меня – деваться некуда, поезд стоит минуту:
- Фармаковский, садись.
Приехали, я бочком, бочком за машину. Командир полка подошёл, обсуждают, всё
ли готово.
- Оцепление на месте?

- Фармаковский должен доложить.

Да он же только что на поезде приехал!
Дали мне 15 суток домашнего ареста. В лагере это наказание, конечно, символическое, но в личное дело записывается.


Больше ничего достойного внимания за это лето не произошло. В личной жизни дело шло к свадьбе. Я предложил, она согласилась. С этим делом решили не спешить. Найдём квартиру, соберёмся с деньгами. Я только что окончил финансовую помощь Славе, теперь будет полегче. Но… В конце сентября Мэри окончила курсы и получила назначение в Мыйзакюла - глухую станцию на границе с Латвией. Встретились - плачет: как же мы теперь? Пришлось идти на приём к начальнику Эстонской железной дороги Котова. Посмотрел он на нас и сказал:
- Понятно.
Мэри получила назначение в депо Таллинн-Вяйке.

Вскоре знакомый их семьи Александр Греци, старший лейтенант по юридической части, уезжал на курсы повышения в Баку, квартиру оставить было не на кого. Попросил Мэри посторожить её полгода.
- Отказывать неудобно, - переживает Мэри, - а ночевать одна в пустой квартире боюсь.
- Давай, - говорю, - охранять вместе.
Сходили в ЗАГС на Пикк 6, подали заявление.
15. Тапа.


Отпуск за 1956 год провели с семьёй в Вильянди. В октябре я приступил к службе. Определили меня опять старшим офицером, но в другую батарею.
Предложили должность заместителя начальника штаба дивизиона, приравненную к должности командира батареи, со штатным званием «капитан». Приказ о назначении на новую должность и я, и другие кандидаты на повышение ждали долго. Видимо, это было связано с тем, что Эстония переходила в Прибалтийский округ. Ходили слухи, что наш полк переведут в Тапа. Весной об этом объявили официально. Начался переезд на новое место. По приезде, не успел поставить в парк машины и гаубицы, бежит посыльный:
- Срочно в штаб дивизиона!
Пришёл приказ о моём назначении на должность зам. начштаба 2го дивизиона.
Начальник штаба поступал в академию, по этому случаю ему был положен дополнительный отпуск с того же числа.
- Вот тебе, - говорит, - книга приказаний. Садись и руководи!
Так я стал и.о. начальника штаба дивизиона. Новые служебные обязанности освоить было не трудно. Есть уставы, есть инструкции, есть старшие товарищи. Начальство в полку к этому времени было грамотное. Командир полка недавно окончил академию, учил полк в суворовском духе, вскоре ушёл на повышение. Его начальник штаба -подполковник Кащеев – тоже «академик», Герой Советского Союза. Его подвиг описан в книге В.М.Жагала «Расчищая путь пехоте», там же есть и его фотография. Мой командир дивизиона - подполковник Русман - сибирский эстонец, хороший человек и грамотный артиллерист, но не любил заниматься повседневными хозяйственными делами. Под руководством таких командиров грех было не освоить новые обязанности.

Основное в работе начальника штаба любой степени – проведение в жизнь решений командира. «Начальник штаба имеет право отдавать приказания от имени командира, докладывая ему о важнейших отданных приказаниях», – такого содержания есть пункт в Полевом уставе.
Поначалу были шероховатости с отданием приказаний бывшим старшим надо мной товарищам-капитанам. В жизни это происходило так. Утром посыльный из штаба полка приносит книгу приказаний. Читаю: «Командир полка приказал: завтра организовать помывку личного состава в бане… Командиру 2го дивизиона выделить наряд в количестве 5 человек… Время помывки… 2ой дивизион с 17.00 до 21.00». Берёшь книгу приказаний дивизиона и пишешь свою диспозицию: «Командир дивизиона приказал: завтра баня… Выделить наряд 5 человек от 4ой батареи…Время помывки: взвод управления с 17.00 до 17.50, … 4ая батарея с 20.00 до 20.50.».Вручаешь своё творение дежурному по дивизиону: разнеси. Прибегает комбат4: почему моей батареи баню топить и мыться последними? Листаешь книгу, доказываешь: его очередь и баню топить, и мыться последними. Постепенно всё притёрлось, комбаты перестали задавать лишние вопросы. В ноябре мне присвоили капитана.

Летом 1958г. у нас было большое переживание. По Эстонии шла эпидемия полиоэмелита. Я был на учении, туда передали: «Серьёзно заболела дочь, срочно
приезжайте!». Приезжаю - ни жены, ни дочери. Оказывается, Мила заболела, диагноз - полиомелит, обеих отправили в Таллинн. Помчался за ними! Родителей в больницу не пускают, толпятся под забором, друг на друга страх нагоняют: у одного ребёнка рука отнялась, у другого - и рука, и нога. Переживание, конечно, очень сильное. В полку меня сослуживцы обходили, боялись заразы. У нас всё обошлось испугом, хотя и нелёгким. Мила выздоровела, никаких последствий не осталось. В мае следующего года съездили в Сочи, прогрелись на солнышке. Мэри стала досаждать: давай уедем из Эстонии, в таком климате как бы дочь не загубить. Я жила в Сибири – ничего не болело, а здесь то одно болит, то другое.
Как уедем? Из армии просто так не уволишься и надо служить там, куда назначили.

В нашем дивизионе было три разнокалиберных батареи: 122мм гаубиц, 160мм миномётов и РС-13 («Катюши»). Таких дивизионов надо было поискать. Только в кадрированных частях. В случае объявления мобилизации каждая батарея разворачивалась в дивизион.. Конечно, это затрудняло подготовку данных для стрельбы - поправки у всех батарей были разными. Одной из обязанностей начштаба была подготовка данных для стрельбы дивизионом. Данные готовил не я - вычислители. Их обучение и контроль их работы было моей служебной обязанностью.
В 1959г. наш дивизион участвовал в состязаниях артдивизионов округа и занял почётное второе место, в чём есть и моя заслуга. В ходе состязаний мы должны были подготовить данные по цели и дать по одному выстрелу каждой батареей. Все делают своё дело: командир дивизиона командует, вычислители определяют данные, сообщают их мне, я их контролирую и передаю командиру дивизиона. После команды «Огонь!» до выстрела есть несколько свободных секунд, я полез к прибору управления огнём проверить данные. Как же, бывший вычислитель!
- Елькин, - говорю вычислителю- ты ошибся для пятой (реактивной).
- Никак нет, всё правильно.
Не поверил я Елькину, докладываю командиру дивизиона:
- Остановите пятую! Ошибка на километр!
Тот командует:
- Пятая, стой! Дальность (меньше на километр)! Огонь!
Проявив служебной рвение, ещё раз лезу к ПУО - проверить себя. Оказалось, вычислитель определил правильно, я ошибся. Немая сцена! Исправлять поздно - снаряд в полёте. Кроме нас с Елькиным никто не знает, что снаряд летит с недолётом. Смотрим на цель. Бах! Аккурат в неё! И так бывает! У «Катюши» допустимое рассеивание до километра. Остальные батареи попали в цель без моей помощи. Мы заработали «отлично».

На капитанской должности можно было подумать про академию. Первую попытку сделал осенью 58г., но в штабе чего-то напутали и документы вернулись с резолюцией «Неправильно оформлены». В 1959г. опять подал рапорт. Процедура зачисления в кандидаты для поступления в академию сложная. Надо за год до поступления подать рапорт, если есть разнарядка. Пройти медкомиссию, сдать предварительные экзамены в Округе, иметь права шофера, получить допуск к работе с сов.секретными документами. Всё это прошёл, сдал, получил и был зачислен кандидатом для поступления на заочное отделение Артиллерийской академии на 1960 год.

Почти всё время, пока я был зам.начштаба, начальника штаба дивизиона, по разным причинам, не было. Пришлось выполнять его обязанности.

Поиск предков и потомков, сбор информации, генеалогические исследования и построение родовых деревьев для следующих фамилий: Дорошенко, Дик, Верба, Кравцов, ПолОвый, Курбановский, Коноплин, Будников,  Синельник, Каченовский/Коченовский/Коченевский, Родкевич/Радкевич, Роскладка/Розкладка/Раскладка/Розкладко

mtDNA - J1c5
Thanks: kbg_dnepr1

Share

33

Re: Фармаковский / Формаковский / Фармаковський / Формаковський

+ Читати більше

Мила пошла в школу, вечерами вместе учили уроки.
15 января 1960г. вышел Закон «О новом значительном сокращении Вооружённых Сил СССР». 26 января опубликовано Постановление ЦК КПСС и Совета Министров «О трудоустройстве и материально-бытовом обеспечении военнослужащих, уволенных в соответствии с Законом». По этому Постановлению уволенным офицерам в течение трех месяцев должны предоставить квартиру; кроме того, без экзаменов и в течение всего учебного года они принимались в институты и техникумы; пользовались преимущественным правом при поступлении на курсы и в школы типа ФЗО; при увольнении выплачивалось пять месячных окладов и в течение года платили за звание.
Многие товарищи офицеры задумались: никогда прежде увольняемым не
предоставлялось столько льгот. Основное – гарантированное обеспечение квартирой в
короткий срок. Три месяца никто всерьез не принимал. Пускай через полгода, пускай через год, но государство обязалось дать квартиру. У многих служебный пыл поостыл, но нам разъяснили, что этот Закон нас пока не касается. Полк будет расформирован, а все мы – кандидаты в Ракетные войска. Для зачисления туда нужен допуск к сов.секретной работе, на каждого из нас послан соответствующий запрос - ждите.
В начале мая начали приходить допуска. Я думал, что я - самый неблагонадёжный, а на меня пришло два: для академии и для ракетных войск.

Полк понемногу стали растаскивать. Из недопущенных некоторым дали должности в других частях, некоторым сказали: увольняйтесь! Часто это предложение не совпадало с желанием увольняемого: человеку остаётся служить до пенсии год-полтора, а ему говорят: мест нет. Летом начали сдавать технику. Кандидатов в ракетчики тоже
стали отправлять в другие места. Оставшиеся, по привычке, утром приходили на службу, обсуждали последние известия и расходились; вначале - по укромным местам в расположении части сражаться в преферанс, бильярд, шахматы. Постепенно стали появляться в части не каждый день. Помню, 6го июня 1960г. последний раз дежурил по полку.

Дома мы решили: надо увольняться. Уедем подальше, через три месяца получим квартиру. Может, такой возможности в жизни больше не будет. Перспектива иметь свою квартиру - не единственная причина нашего с Мэри решения. И полиомиелита напугались. Вдруг здесь ещё какая-нибудь эпидемия пойдёт. И насмотрелись на увольнения перед пенсией. Кроме того, я не служил в местах отдалённых, а это было неизбежно. Десять лет прослужил в одном полку. Только один офицер служил дольше.
До сих пор меня, видимо, спасали записи об арестах. Хотя там и была пометка: «взыскание снято» но какое-то действие эта запись оказывала. При оформлении документов в академию карточку взысканий и поощрений переписали разными почерками, оставив чистой страницу «Взыскания». Полковой врач изъял из медицинской книжки листы с записями о посещении санчасти. Стал я образцово-показательным. Такого с руками и ногами оторвут при первом наборе хоть на Камчатку, хоть в Германию.
В конце июня подал рапорт об увольнении. После этого пришёл вызов на вступительные экзамены в Академию. Пришлось объяснять, что раздумал пробиваться в генералы. Не все кандидаты становятся слушателями. Академия - журавль в небе, квартира - синица в руках. Нам, бездомным, получить свою квартиру было важнее военной карьеры. В июле оставшихся вывели за штат и прикомандировали к мотострелковому полку в Таллинне, куда мы раз в месяц ездили за получкой. Кроме того, время от времени вызывали в отдел кадров, предлагали должности. Желающие служить соглашались, нежелающие отказывались.
Дома у нас всё лето шли дебаты: куда ехать. К родственникам решили не ехать, чтобы никому не быть обузой. В тёплых южных краях труднее найти место под солнцем. Решили ехать в Сибирь - край со здоровым климатом. Мэри просилась в Красноярск, на свою родину. Но это слишком далеко от цивилизации и морозы несколько сильнее удобопереносимях. Сошлись на Барнауле, самом южном сибирском городе. В Энциклопедии прочитал, что на Алтае безморозный период 122-127 дней, что с Алтая вывозят лес, что там выращивают сахарную свёклу. В Барнауле много заводов, есть институты. Словом, жить можно.
Ряды заштатников редели, многие получили назначения. Увольнение было приостановлено до полного укомплектования штатов. Тогда, в конце октября, я решился и написал в ЦК КПСС: что такое - должности не дают и в запас не увольняют. Стоит командыванию узнать, что посмел обратиться ТУДА - увольнение обеспечено. Это я знал.

По закону, за штатом можно было находиться не более пяти месяцев. В начале декабря кончался пятимесячный срок безделья. И нас, последних могикан, приткнули на должности в мотострелковые полки. Меня определили зам. начштаба танкового батальона 113го МСП в
Тонди. Дали место в общежитии. Пришлось ежедневно ходить на службу, заниматься бумажными делами в штабе. По выходным ездил домой в Тапа.
Перед Новым 1961 годом пришёл приказ о моём увольнении в запас. Расставаться с армией было грустно. На военной службе прошла моя молодость. В армейском коллективе я взрослел, учился, получил жизненную закалку. Но всё когда-то кончается, кончилась и моя служба!



16. Барнаул.


Январским утром 1961г. мы приехали в Барнаул - незнакомый город, где нас никто не ждал. В гостинице мест нет. Её директор вошёл в наше положение и дал адрес Ивана Кузьмича, который пускает на постой. После долгих переговоров Иван Кузьмич уступил комнату без удобств по цене гостиничного номера.
Целую неделю бегал по городу, искал квартиру. Нашел! Комнату в частном доме неподалёку от нефтебазы. Получил паспорт, прописался - стал полноправным гражданином. Теперь можно требовать своё законное. Пошёл в краевой военкомат: прибыл, давайте, что положено. Мне предложили работу в сельском хозяйстве. Я отказался.
- В городе сами устраивайтесь!
Получил кучу денег. На вопрос : а квартиру? – главный военком ответил (доподлинно):
- Гарантирую вам, что в этом году вы квартиру не получите.
Теперь надо устраиваться на работу. Меня привлекала работа поездного машиниста.
Для этого - понятное дело - надо учиться. Пошёл в депо узнавать, что к чему. В то время шёл переход с паровозной тяги на тепловозную. Оба вида тяги мирно сосуществовали. Основная работа Паровозного депо Барнаул - пассажирские перевозки. Поезда дальнего следования уже водили тепловозы, местные и пригородные - ещё паровозы.
В пятнадцати километрах от города - сортировочная станция Алтайская. При ней - большое грузовое депо. Из пяти направлений («плеч») два переведены на тепловозную тягу.
В Барнауле тепловозники не требовались. В Алтайской были нужны, но у меня не было тепловозного образования. В обоих депо предложили должность кочегара. Ну, что ж, пройду и эту ступень!
30 января 1961г. меня приняли на работу в Паровозное депо Барнаул кочегаром паровоза. Определили в пригородные поезда. Между прочим, путь из офицеров в кочегары не такая уж редкость. В депо вместе со мной работали двое таких же.
Неоднократно приходилось читать, что «… кочегар паровоза, кидая уголь в раскалённую топку…». Это неверно. Кидать уголь в топку («топить паровоз») имеет право только помощник машиниста, кочегару квалификация не позволяет. Его обязанность - подать уголь из тендера в лоток перед топкой, откуда помощник кидает его в раскалённую топку. Кочегар в это время должен открывать и закрывать дверцы топки. Они открываются только на время, пока туда летит уголь с лопаты. Делается это автоматически: кочегар нажимает рычаг - дверцы расходятся, опускает - падают на место. Но этим делом занимались редко. Мы работали на последнем поколении паровозов серии «Л» (Конструктор Либединский) мощностью 1 800 л.с., с максимальной скоростью 80 км/час, с коэффициентом полезного действия 7%. Паровоз был оборудован устройством для подачи угля - стокером. Из тендера до топки проходит здоровенный винт, как у мясорубки. По тому же принципу идёт в топку уголь. На выходе его подхватывает струя пара, помощник регулирует её и уголь летит куда надо. Пока угля полный тендер, кочегару делать нечего. По мере выработки надо наполнять канаву в тендере, в которой вращается винт стокера. Работа, конечно, физическая, но, когда наловчишься, идёт без особых усилий. Бывало, что стокер ломался. Тогда ехали «на лопате», как выше описано. Самое трудное начиналось в депо - чистка топки. Поддувало внизу открывалось и надо было удалить весь шлак - работа трудная, пыльная и горячая.

Работали по графику. Чередовались короткие и длинные поездки, дневные и ночные смены. В пассажирском движении график известен на месяц вперёд. Мне понравились выходные среди недели. В свободные дни занимался квартирными хлопотами. После первого обхода всех инстанций убедился, что это дело потребует настойчивости и времени. Разозлился на чиновников больших и малых и сам себе дал зарок: на девяносто первый день квартирных хождений написать в ЦК.
9 февраля 1961г. горисполком обязал начальника отделения дороги предоставить мне квартиру в срок, установленный Законом. Дальше всё по бюрократической схеме: начальник отсылает в депо, там отсылают подальше. По моим записям, за февраль-март десять раз посетил этих товарищей плюс горком партии. В горкоме мне разъяснили, что в городе трудное положение с жильём и в трехмесячный срок предоставить квартиру невозможно. Пришлось напомнить: в Законе нет примечания, что на город Барнаул он не распространяется. Мои противники в борьбе за квартиру после каждой аудиенции выдавали бумагу с подписью и печатью, что по квартирному вопросу следует обращаться не к ним, а в другое место. 21 апреля с десяток таких бумажек и сопроводиловку собственного сочинения отправил в ЦК. В середине мая руководители стали сами приглашать меня: зачем же вы так? Мы бы и без письма дали. Со временем. За май-июнь ещё десяток раз посетил различные инстанции и 4 июля получил ордер на однокомнатную квартиру в новом районе города – на Потоке, ул. 2ая Западная дом 64 кв.72. Весь дом отвели уволенным офицерам. По норме, нашей семье полагалась двухкомнатная квартира, но в то время на троих двухкомнатные не давали. Мы и такой были рады. Третий этаж кирпичного дома. Невдалеке, по берегу Оби, заводы один другого громаднее. В их числе завод химволокна с химзапахом; самый дальний – сажевый. Господствующие ветры обычно не допускали запахи к жилому массиву. До центра города пешего хода минут 25-30.

Зажили мирной жизнью. Мэри тоже устроилась на работу. Наш совместный заработок был несколько больше моего армейского оклада. Мила, кроме школы, ходила в балетный кружок. Купили пианино.
Одновременно с квартирными хлопотами, пробивался в помощники машиниста тепловоза. Может быть, читатель помнит, что уволенные офицеры пользовались преимуществом при направлении на курсы. Пошёл на приём к начальству: посылайте на курсы помощников. Но, по железнодорожным правилам, на них направляли только имеющих стаж работы на транспорте не менее двух лет. Долго ждать! Несколько лет спустя помощников пекли, как блины; при паровозной тяге порядок на транспорте ещё был. Пришлось искать другой ход. На тепловозном отделении желдор техникума учащиеся четвёртого курса проходили практику, во время которой сдавали экзамены на помощника машиниста тепловоза. В феврале пошёл в Барнаульский учебно-консультационный Пункт (УКП) Томского техникума желдор транспорта. Зав УКП удивилась:
– В середине учебного года не принимаем!
Пришлось показать ей в газете место, где напечатано: «… без экзаменов, в течение
всего учебного года…»
– Пишите,– говорит, – заявление. Отправлю его в Томск. Пока приступайте к занятиям.
Через некоторое время заявление вернулось из Томска с резолюцией директора:
»Принять без экзаменов в будущем учебном году». Спросил заведующую УКП:
- В ЦК написать, что бы директору Закон разъяснили?
Пообещала это дело уладить. Как уладила - не знаю. В дипломе написано, что я поступил в техникум в 1960 году.

Пришлось приналечь на учёбу. На третьем курсе дисциплины, в основном, общетехнические. Про сопромат я знал только студенческие анекдоты, немногим больше из электротехники. Грыз науки день и ночь (в поездке). Мэри чертила детали машин. Третий курс окончил без троек. Осенью 1961г. приступил к занятиям на четвёртом курсе. Если я одолел третий курс за неполный семестр, почему не повторить этот подвиг и не окончить два курса за два семестра? Нашёлся ещё один такой храбрец, поговорили с заведующей - она не возражала. К Новому году рассчитались с четвёртым курсом, кроме практики, и вышли на финишную прямую. В марте 62г. нас отправили на практику в депо Рубцовка. В конце практики мы сдали экзамены и получили свидетельства помощника машиниста тепловоза. Вечером 1 мая 1962г. нас, тепловозников-пятикурсников, отправили на дипломную работу в Ташкент. Почему туда? Для подготовки к защите диплома требовалось, что бы рядом были тепловозное депо и тепловозный техникум. Ближайшим таким местом тогда был Ташкент.
Уезжали из Барнаула - ещё не распустились листья на деревьях. Приехали в Ташкент - розы цветут, теплынь.

Через месяц моего напряжённого труда, когда начались каникулы в школе, в Ташкент приехали Мэри с Милой. Мы сняли частную комнату, где прожили два месяца: оставшийся месяц от дипломной работы и очередной отпуск.
Ташкент, конечно, город необычный: жарко - хорошо. Вокруг экзотика: арыки, узбеки, абрикосы дешевле картошки, фигуры в паранджах. На всех окнах первых этажей – решётки. Тогда, кроме Ташкента, их нигде не было. Молочно-мясное снабжение было хорошее, но в то лето повысили цены на мясо и было много разъяснительной работы по поводу необходимости и мудрости этого мероприятия.

В конце июля вернулись домой. В депо предъявил свидетельство помощника:
- Ставьте на должность!
- На тепловозах мест нет. На паровоз помощником пойдёшь?
Это - опять готовиться к экзаменам… Взял в библиотеке паровозный учебник, полистал его. Товарищи по работе подсказали:
- Переводись в Алтайскую. Из нашего депо туда многие ушли. В грузовом движении машинистом скорее поедешь.
Начальник Алтайского депо согласился принять переводом на должность помощника, начальник Барнаульского не возражал. Перевод «по согласованию руководителей» в то время не прерывал стажа работы на одном предприятии.





17. Помощник машиниста.



6 августа 1962г. «Принят помощником машиниста тепловоза в депо ст. Алтайская» (запись в Трудовой книжке).
И, вот, я на тепловозе ТЭ3.Последнее слово отечественного тепловозостроения.
Две секции, т.е. сцеплены два совершенно одинаковых тепловоза, только кабинами в разные стороны. В каждой секции дизель мощностью 2 000л.с. вращает генератор. От генератора ток идёт к шести тяговым двигателям (на каждой оси по двигателю). Максимальная скорость 100 км/час, КПД 35%. Всё управление кнопками и тумблерами на пульте машиниста. Всяких электроаппаратов целая высоковольтная камера размером с небольшую кладовку. Из физической работы осталось подметание пола в кабине. Сидишь в мягком кресле, наблюдаешь за свободностью пути, показаниями светофоров. Не реже, чем один раз в час помощник должен прогуляться по тепловозу и проверить работу механизмов. Случиться неисправность – устранить; не можешь – доложи машинисту, пускай он думает. Заработок – рублей 170-180, по тем временам совсем неплохо. Начинающий инженер получал 120.

При переходе на тепловозную тягу менялся не только тип локомотива. Менялась организация движения поездов, вводилось много технических новинок.
На паровозах ездили закреплёнными бригадами: одна - в поездке, остальные (две-три) отдыхают, ждут своей очереди на поездку. На паровозах много без остановки не проедешь. Через каждые 50-70 километров надо было набирать воду, да и угля надолго не хватало. Часто приходилось чистить топку. Всё это – сложные процедуры. Паровозные плечи были сравнительно небольшие: 70-100 км. На конечном пункте плеча паровоз отцепляли от поезда,
загоняли под депо. Бригада шла отдыхать. Потом, на своём паровозе, возвращалась домой с попутным поездом.

Тепловозы выпустили на простор. На нашем участке они пошли без отцепки от поезда от Алтайской до Семипалатинска - 440 км. За локомотивными бригадами тепловозы не закреплялись, какой подойдёт - на том и едешь. Мы принимали тепловоз в Алтайской, ехали (как правило, без остановок) до Алейской – 138 км. Там сдавали тепловоз под поездом рубцовской бригаде. На смену отводилось 20 минут. И поезд шёл дальше, до Рубцовки - 156 км. Там опять смена бригад и – до Семипалатинска. Кроме Алейской, ездили в направлении Кулунды до Ребрихи, в направлении Бийска до Овчинниково. После прибавились плечи на Камень, на Бийск. В пункте оборота в доме отдыха ждали своей очереди на обратную поездку. Сколько времени придётся отдыхать - неизвестно. В Алейской обычно часа 4-6. В других местах всяко бывало. Бывало, по полсуток спали.
Дома у нас было всё в порядке. Мэри работала оператором счётной машины на заводе «Геофизика». Мила училась в школе. Ходила в танцевальный кружок, дотанцевалась до Маленьких лебедей на клубной сцене. После этого устроили её в музыкальную школу на скрипичное отделение. Большого желания играть на скрипке у неё не было, но, слушаясь родителей, приобщалась к музыке.
А я готовился к экзаменам на машиниста. Машинистов готовили двумя путями:
в школах машинистов (обычно годичных) и баз отрыва от производства, при депо. В школу решили не пробиваться, чтобы не уезжать из дома на целый год и не терять в заработке. Готовился самостоятельно, иногда ходил на занятия в депо. Для допуска к экзаменам надо было иметь пробег в должности помощника не менее 50 000 км, а инженерам и техникам – 25 000 (в месяц набегало 4-5 тыс.), выполнить слесарную работу не ниже третьего разряда, сделать пробную поездку в роли машиниста. После этого кандидаты в машинисты допускались к сдаче теоретических экзаменов в комиссии при Управлении дороги. Последнее было самое трудное. Раз в год (обычно весной) начальник Локомотивного отдела со свитой объезжал подвластные ему депо и принимал экзамены. Всю зиму зубрил, что положено по программе. В апреле сдал пробную поездку, комиссию ждали в мае. Но ни в мае, ни в июне, ни в июле она не приехала. В августе по графику у меня был отпуск. Спросил кадровика:
- Куда комиссия пропала?
- Они все по отпускам разъехались. Наверное, теперь в сентябре соберутся.
И мы всей семьёй поехали в Эстонию. Приезжаю - комиссия была! Опять год ждать?
Кадровик позвонил в Новосибирск:
- Комиссия все депо объехала?
- В Карасуке не была. Пускай туда едет.

13 сентября 1963г. сдал экзамены на право управления тепловозом. Пока был в
отпуске, сдавал на права в чужом депо - вакантные должности машинистов заняли. Пришлось ещё несколько месяцев ездить помощникам, набираться опыта..
Лето 1963г. выдалось засушливое. В Сибири, Казахстане хлеб погорел, трава посохла. С осени белый хлеб и булки давали только для маленьких детей по справкам. И с другими сортами хлеба были перебои. Эшелоны скота повезли на мясокомбинаты. Исчезли из продажи молоко, масло, мясо. С тех пор с продуктами каждый год становится всё хуже и дороже. Исчезает из продажи то, что никогда дефицитом не было. Вот уж и подсолнечное масло стали завозить из других стран. Когда в России и на Украине подсолнухов не хватало?

Осенью 1963г. поступил а двухгодичный Университет рабселькоров при редакции газеты «Алтайская правда». Предыстория поступления такая. Член партии обязан посещать политзанятия. Из-за этого два раза в месяц в своё свободное время надо ехать в депо, терять по полдня. Съездил один раз. Преподаватель попался страшно нудный, хотя и главный инженер депо. Следующий раз его куда-то вызвали, занятия не состоялись. Плюнул я на это дело и на политзанятия больше не ходил, за что меня и многих других по окончании учебного года разбирали на партбюро. К началу следующего учебного года в «Алтайской правде» появилось объявление о наборе в упомянутый Университет. До депо далеко, до редакции близко. В депо занятия два раза в месяц, в редакции - один. Поступил в Университет на отделение сатиры и юмора. Два года учился, потом числился нештатным работником отдела писем. Это освобождало от посещения политзанятий.




18. Машинист тепловоза.


9 июня 1964г. меня назначили машинистом тепловоза. Первый год отработал на маневрах. Что такое маневровая работа? Допустим, в Алтайскую прибыл грузовой поезд из Арыси. В этом поезде есть вагоны в Омск, в Томск, в Бийск и так далее.
Поезд (теперь он называется разборкой) затаскивают на сортировочную горку. Маневровый тепловоз потихоньку надвигает разборку на горку, составители на ходу расцепляют вагоны и они бегут на пути подгорочного парка, кому куда положено. На одном пути накапливаются вагоны на Омск, на другом - на Томск. Когда на каком-то пути накопится вагонов на поезд, подгорочный тепловоз соединит их и выставит на путь отправления. Там его осмотрят вагонники и - счастливого пути! Это - основная работа сортировочной станции. Горочные и подгорочные тепловозы работают круглосуточно. Кроме них, есть тепловозы для подачи вагонов на подъездные пути предприятий. У этих жизнь и зарплата полегче.
Мне досталась работа под горкой. Трудился на одной секции тепловоза ТЭ3 по формуле: день - ночь - сорок восемь, что значит - работа по 12 часов, после дневной смены отдыхаешь сутки, после ночной - 48 часов.
В июле 1965г. меня перевели в поезда. Поездная работа интереснее манёвров. Не бывает двух одинаковых поездов. Самостоятельности побольше, чем на манёврах. Но контроль за работой постоянный. В скоростемер вставляется специальная бумажная лента, на которой записывается вся поездка: где с какой скоростью ехал, где и как тормозил и другое. В депо расшифровщики проверяют каждую ленту, ищут нарушения.
Периодически (не реже одного раза в три месяца) машинист-инструктор должен проехать с каждым машинистом по всему плечу, дать ценные указания и записать их в формуляр. Но обилие писанины, совещаний и других мероприятий не оставляли инструкторам времени на такие поездки. Несмотря на это, машинисты со своей работой справлялись и поездки, в основном, проходили без приключений. Но надо было быть в постоянной готовности к любым неожиданностям. То неисправность на тепловозе, то трактор застрял на переезде…

В грузовом движении у машинистов не было твёрдого графика. В установленное время являешься к дежурному по депо. Это время устанавливалось по одной из двух систем: по явке или по вызову. Мы, барнаульские, работали по явке. По прибытию нам давали время явки в следующую поездку. Кто жил в зоне вызова, т.е. в Алтайской, работали больше по вызову. При этой системе первые 12 часов после прибытия машинист и помощник отдыхают, их не имеют права вызвать на работу. После этого они должны сидеть дома и ждать вызова. При обеих системах четыре раза в месяц предоставлялись выходные продолжительностью не менее 42 часов.

Все поездки машинисты записывали. Бывали случаи бухгалтерских ошибок в начислении зарплаты, в подсчёте топлива. Случалось, что спустя некоторое время обнаруживались какие-то нарушения и вызывали для объяснений. Надо было вспомнить хотя бы номер тепловоза и куда ездил. Записные книжки тех лет у меня сохранились. Все нижеприведённые случаи - истинная правда с датами и другими данными.
Самым трудным участком была дорога на Бийск. Крутые затяжные подъёмы, лихие спуски. Профиль – пила. На этом участке происшествий случалось больше, чем на всех остальных вместе взятых. К работе на нём допускались машинисты, проработавшие в этой должности не менее двух лет. Отработал я машинистом два года (считая год на манёврах). Выполняя приказ, съездил на Бийск дублёром, по технологической карте составил диаграмму поездки: где тормозить, где набираться. Оставалось проехать с инструктором и получить от него разрешение для работы на этом участке. Он всё не мог выбрать для этого времени, а мне не больно и хотелось.
9 октября 1966г. пришёл на работу к двадцати часам. Была противная осенняя погода: низкие тучи, дождь. Тепловозы не подошли, собралось несколько бригад. По случаю ненастья в дежурке находился машинист-инструктор. Звонит диспетчер: срочно нужна бригада на Бийск. Ни у кого из присутствовавших не было заключение на это плечо, и только у меня - двухлетний стаж. Значит, надо ехать самому инструктору. А в дежурке светло, тепло и анекдотно. И его осенило:
- Фармаковский, ты на Бийск ездил?
- Ну, ездил однажды. Дублёром.
- Давай формуляр!
И пишет: «Может самостоятельно работать на данном участке».
- Езжай, не бойся!
С помощником Федей проехали знакомый участок до Овчинниково (родина второго космонавта Титова). Дальше начиналось самое трудное. Развернул диаграмму с обозначением мест торможения и т.п. Слежу по километровым столбам и пикетным столбикам: здесь тормозить, сбить скорость на 15 км …
Вдруг, бах! Прожекторная лампа сгорела! Никаких пикетов не видно.
- Федя, прожектор!
- Запасной лампы нет.
- Беги на вторую секцию, выверни оттуда!
Прибегает - и там нет! Тогда был кризис на эти лампы. Пошёл слепой полёт. Где едем? Уклон или подъем? Разгонять или тормозить? Хоть бы скорость не превысить. Доехали без нарушений, но профиль я запомнил, словно всю дорогу на пузе прополз.

На том же участке следующим летом чуть не растянулся (остановился потому, что локомотив не тянет. Конфуз для машиниста.) Ползём на один из самых трудных подъёмов. Тепловоз буксует, жму педаль песочницы, а пыли из-под колёс не вижу. Значит, песка нет. Поезд идёт всё тише и тише, вот-вот встанет. Поругал помощника, почему песок в бункерах не проверил. Тепловоз от этого быстрее не пошёл.
- Сыпь, - говорю, - песок на рельсы руками.
Тогда путь лежал на песчаном балласте. Впереди идёт помощник, горстями сыплет песок на рельсы, за ним ползёт поезд. Вылезли! Вместо пятнадцати минут ехали по перегону полчаса. На станции стоит встречный пассажирский, который из-за нас

опоздал с отправлением. Диспетчер по рации спрашивает: в чём дело? Не будешь объяснять, что помощник не проверил песок, тепловоз попался буксучий (бывают такие) и на подъем выползали «на коленях».
- У вагона - отвечаю, - тормоз держал. Стояли на перегоне.
Неисправный тормоз - вина не наша, за это спрос с вагонников. Диспетчер, конечно, знает, что на этом перегоне поезда часто «растягиваются». Задержку в движении всегда списывали на депо с соответствующими выводами. Прибыли в Бийск, на тепловоз залезают вагонники:
- Контрольная проба тормозов!
Это, по указанию диспетчера, они должны проверить работу тормозов всех вагонов поезда в надежде, что все исправны, истина восторжествует и нерадивого машиниста постигнет заслуженная кара. Подошла тепловозная бригада на смену. Говорю им:
- Выручайте, ребята! Найдите вагон с неисправным тормозом.
Прибежали они, сообщают: у пятого с головы нет тормозных колодок. Говорю вагонникам:
- Пятый с головы держал.
Они осмотрели вагон:
– Ты чего темнишь? У него колодок нет и тормоз выключен.
Это – грубейшее нарушение. В грузовом поезде у некоторых вагонов могут выключены тормоза, но колодки должны быть обязательно.
- Составляйте акт, что отправили поезд без колодок.
-Ладно, ладно… Зачем акт?
Я вышел из положения, а вагонники тоже что-нибудь придумали. Конечно, спихивать свои упущения на других нехорошо. Но никаких угрызений совести у меня не было.
Такой уж был обычай. Каждая служба старалась свой брак спихнуть на другую. Пример в этом подавали старшие руководители. Вот случай на эту тему.

К уборочной в Сибирь и Казахстан везли много автомобилей и комбайнов из краёв, где уборочная уже кончилась. Такие поезда лёгкие, их вполне может везти одна секция тепловоза. Тепловозов не хватало, поэтому часть их расцепили для вождения поездов с сельхоз техникой. Начальник дороги в августе 1966г. издал приказ №66: «Одной секцией разрешается водить поезда весом не свыше 2 000т, длиной не более 200 осей. Кто возьмёт больше, будет строго наказан». Расписался я за этот приказ и выпадает мне сельхоз поезд с одной секцией тепловоза. Стоит он на пути, на который вот-вот должна прибыть электричка. Привёл его электровоз, у них были другие нормы. Проверил документы - 222 оси.
- Не поеду! Нарушение приказа!
Начинаются уговоры. Сначала вызывает к селектору дежурный по станции, потом – диспетчер, за - дежурный по отделению.
- Отправляйся! Ты понимаешь, что электричка стоит?
- Понимаю. По приказу, ехать не могу. Под этот поезд надо было давать двухсекционный тепловоз. Вы что, не знаете приказ или длину поезда?
Наконец, вызывает зам начальника отделения: почему поезд стоит? Объяснил.
- Вы что, -кричит, - не знаете, что длина указана в условных осях?
Понятие - «условная ось» - было, но употреблялось в других случаях и обязательно указывалось: «условных осей». В инструкциях и приказах этот термин не применялся. Такое высокое должностное лицо и то ищет выход из конфузного положения по принципу: «приказ, что телеграфный столб - перелезть нельзя, а обойти всегда можно».
Много неприятностей доставляло техническое состояние тепловозов. Сроки плановых ремонтов чаще нарушались, чем соблюдались. Запасных частей вечно не хватало. Поломки в пути бывали. Машинист в любом случае должен выйти из положения. «На одном колесе, но доехать», – такое было неписанное правило. Случаи на тему о неисправностях понятны только сведущему в устройстве тепловозов. Но бывали неисправности, понятные каждому. Вот одна из этой серии.
24 февраля 1967г. из Ребрихи едем домой. Везём 16 платформ сахарной свёклы,
весу всего 750 тонн (норма - 5 000). На самых низких позициях бежим с максимальной скоростью. Вдруг загорается красная лампочка «Сброс нагрузки второй секции». Помощник бежит узнавать, в чём дело. Прибегает:
- На той секции пожар!
Вкатились на станцию Арбузовка. Потушили пожар. Стали смотреть, с чего это загорелось. Оказалось, по стенке висели незакреплённые провода к приборам. Рядом с ними кто-то засунул накаточный клин. Изоляция проводов о него перетёрлась, получилось короткое замыкание. Сгорел этот угол вместе с проводами. Дизель работает, но под нагрузку не становится. Доложил диспетчеру, что дальше еду одной секцией, дорогой ничего не прицеплять, по прибытию в Алтайскую сразу в депо.
Прибыли в Алтайскую – дежурный по станции командует: заезжай под поезд до Барнаула. Говорю: тепловоз горел, срочно нужно в депо, диспетчеру доложено.
- Ничего не знаю! Выводку отвезёт, тогда пойдёт в депо.
- Никуда не поеду! Гони в депо!
Мастеру по ремонту изложил свою версию, он обнаружил следы замыкания на накаточном клине.

Ещё один недостаток в нашей работе - «перелёжки» в оборотном депо. Порядок работы локомотивных бригад регламентировался приказом МПС. Приказ был исключительно правильный, всё по закону, но … выполнялся по возможности. Особенно тот пункт, где говорилось: отдых в пункте оборота должен быть не более времени на поездку туда. Поезда ходили неравномерно: то густо, то пусто. Диспетчерам легче работать, если в оборотном есть бригады «про запас». Поэтому, отдых в оборотном больше нормы («перелёжка») был не
редкостью Соответственно, уменьшался отдых дома. Из ежемесячных 16-17 поездок 5-6 были с перелёжками в 2-3 часа и более. Почти каждый месяц бывал капитальный «отдых» в оборотном (обычно в Камне) в 12-14 часов. От сна опухнешь!
Конечно, это вызывало протесты и жалобы. И я приложил к этому руку. Как упоминалось, учился в Университете рабселькоров. В качестве курсовой работы было задание: написать о недостатках на своём предприятии. Я написал о перелёжках. Моё произведение признано достойным опубликования.23 января 1964г. оно было напечатано в «Алтайской правде» под заглавием «Испытание отдыхом». Как водится, был официальный ответ из отделения дороги, что такой недостаток имеет место, но меры принимаются. О том же неоднократно писал «Гудок». Периодически Министр издавал приказы, что в этом деле пора наводить порядок. Спустя лет десять, когда я работал в другом депо, в журнале «Электрическая и тепловозная тяга» была статья одного из руководителей Алтайского отделения о том, что на их отделении ввели оплату за перелёжки и всё стало чудесно: машинисты не ропщут и фельетонов не пишут, диспетчерам не надо гонять бригады пассажирами туда и обратно.
Конечно, поездки с происшествиями запомнились лучше. В основном же, работа шла без происшествий. Воспоминания о ней самые лучшие. Управлял сложной техникой, всё время куда-то ехал. Не помню случая, чтобы машинисты уходили с этой работы. Место работы меняли, но профессии не изменяли.

Поиск предков и потомков, сбор информации, генеалогические исследования и построение родовых деревьев для следующих фамилий: Дорошенко, Дик, Верба, Кравцов, ПолОвый, Курбановский, Коноплин, Будников,  Синельник, Каченовский/Коченовский/Коченевский, Родкевич/Радкевич, Роскладка/Розкладка/Раскладка/Розкладко

mtDNA - J1c5
Thanks: kbg_dnepr1

Share

34

Re: Фармаковский / Формаковский / Фармаковський / Формаковський

+ Читати більше

19. А годы летят…


Наша семейная жизнь катилась, как по рельсам. Иногда потряхивало, как на стыках, но, в целом, путь был гладким. Мэри работала оператором счётной машины на заводе «Геофизика». Мила успешно училась в школе. По принуждению родителей, овладевала техникой игры на скрипке в музыкальной школе.


У меня, для души, была работа в газете. Во время учёбы декан нашего факультета - зав. Отделом писем - неоднократно повторял: «Факт должен быть железным». Это я усвоил, соблюдал в газетной работе, соблюдаю и в этих записках. В газете мне поручали проверку некоторых писем трудящихся. Иногда зав. Отделом говорил: «надо сделать фельетон». В 1964-65гг. «Алтайская правда» напечатала пять моих произведений. В 1965г. окончил Университет, получил свидетельство об этом. В журнале «Рабоче-крестьянский корреспондент» №7 за 1965г. была статья о нашем выпуске «Наш, рабселькоровский», где в числе успешно окончивших и подающих надежды значилась и моя фамилия. От работы в газете я постепенно отошёл. Товарищи по работе спрашивали, почему давно нет моих фельетонов. Обычно отвечал, что поручили проверить письмо о порядках в женском общежитий и жена заявила: «Или я, или женское общежитие». Подобный факт имел место, но не это, конечно, главное. Газета - критикующий орган. Чтобы иметь моральное право на критику, в газете должен быть порядок. Но до него было очень далеко. Когда ближе познакомился с этой кухней, желание работать в ней угасло.
В городе всё хуже становилось с продуктами. Рабочие на нашем производстве вспомнили, что во время войны был приказ Сталина о материальном обеспечении железнодорожников. По этому приказу локомотивные бригады должны были, дополнительно к хлебным карточкам, снабжаться мукой. Приказ не был отменён. Добились его выполнения и мы могли раз в месяц выкупить свою норму муки. В магазинах её не было.
Осенью 1965г. мы съездили в отпуск в Эстонию. Там ассортимент продуктов, вин и фруктов почти не сократился и очередей за ними не было. Мы подумали: квартира теперь есть, специальность тоже. Может, обменять квартиру в место, где со снабжением получше? Обратно в Эстонию не тянуло, но не на ней же свет клином сошёлся. Я стал похаживать в обменное бюро: нет ли чего подходящего? Ничего подходящего не было, из Сибири в Европу обменять трудно. Одной семье понадобилась квартира на нашем Потоке взамен равноценной в центре.
Перед Новым 1967 годом мы переехали в центр города на ул. Димитрова д.81 кв.62. Мэри ушла со свей «Геофизики» - далеко ездить. Пошла кассиром в магазин, работала через день. Мила перешла в другую школу, музыкальную тоже пришлось сменить.
События того времени, достойные упоминания, были такие. Однажды пошли мы с Милой в кино. Слышу, какая-то особа шипит по моему адресу: «А жена дома страдает».

В городе ввели бестарную вывозку мусора. В определённое время к дому подъезжала спецмашина «мусорка» и жильцы бежали к ней со своими вёдрами. При нашем распорядке случалось, что по нескольку дней мы не бывали дома в это определённое время. Однажды зимой мусора накопилось много, завтра к машине опять не успеть. Сделали большой пакет, аккуратно перевязали и пошли мы с Милой искать, куда бы его подкинуть. Было уже поздно, вечер морозный, прохожих мало. Положили на освещённый прилавок пивного ларька и встали за деревья на другой стороне улицы. Кто утащит такой красивый пакет? Вскоре едет милицейский патруль. Заметили, притормозил, выскочил милиционер и забрал наш пакет. Мы представили их физиономии, когда они в отделении распакуют этот подарок.
В июне 1967г. мы с Милой поехали на Украину. Посетили Харьков, Киев и добрались до Львова, где жил мой командир дивизиона, с которым мы сосредотачивали огонь реактивной батареи. Уволились вместе, он только недавно получил квартиру (три месяца!) и пригласил в гости. Сходил в тамошнее депо: машинисты нужны? Кадровик спросил: «Какой у вас класс?». - «Четвёртый». Машинисты нужны были везде, но нигде не обеспечивали квартирой. Наши, деповские, будучи в отпуске, наносили визит вежливости в местные депо в надежде найти тёплое место. Иногда находили. С квартирой устраивались кто как мог. Или меняли, если было, что менять; или покупали дом, если есть на что. Из других депо охотнее брали классных машинистов. Всего было четыре класса. Четвёртый - голые права». На третий сдавали экзамены в депо при наличии надлежащего стажа и характеристики. На второй и первый сдавали в Управлении дороги. За каждый класс, начиная с третьего, шла пятипроцентная надбавка к тарифной ставке.
Весной 1968г. сдал на третий класс, заодно - на помощника машиниста электровоза, надеясь вскоре сдать на электровозные права.
Наши дела с обменом заглохли: решили дать Миле спокойно закончить школу. Дела с музыкой у неё шли всё хуже, преподаватель пригласил меня на душевный разговор. Дома спросил Милу, хочет ли она играть на скрипке.
- Никакого желания!
– Тогда нечего и время терять. В десятом учись без музыки.
Положила она скрипку в футляр и больше не вынимала.
Весной 1969г. Мила окончила десятый класс. В школе был выпускной бал с шампанским и прогулкой до утра. Поступать в Алтайский Политехнический она не захотела - не было подходящей для неё специальности. Поехала в Новосибирский институт инженеров железнодорожного транспорта (НИИЖТ) на экономический факультет. Поступила при конкурсе семь человек на одно место. Жила в общежитии при институте. Нам без Милы было пусто и скучно. Решили годы её учёбы жить все вместе в Новосибирске. Обмен квартиры на Новосибирск искали долго, нашли только весной. С начальниками депо договорился о переводе по согласованию. 7 мая 1970г. мы уехали из Барнаула. Особой печали при этом не было, как не было и большой радости. Пока Мила учится в институте, будем жить вместе, а там посмотрим.


20. Новосибирск.

Утром 8 мая мы приехали в Новосибирск. Наша квартира была свободна – прежние
жильцы уже уехали. После занятий прибежала Мила:
- Ночевать буду дома!
Мы жили на улице Потанинской д.7 кв.9. Впоследствии название улицы изменилось и наш адрес стал: Вокзальная магистраль д.17. Однокомнатная квартира на третьем этаже панельного дома. Балкон, электроплита, горячая вода. Зимой тогда топили на совесть, холодно в квартире никогда не было. Дом в середине квартала, уличный шум не слышен. Центр города. Недалеко вокзал и локомотивное депо, Оперный театр и ЦУМ, Управление Западно-Сибирской (бывшей Томской) железной дороги. Но в каждой квартире и в каждом доме есть свои недостатки. Над нашим домом шли на посадку самолёты и рёв их двигателей, особенно под утро, звучал не райской музыкой.

18 мая 1970г. оформился на работу в Локомотивное депо Новосибирск-главный помощником машиниста тепловоза.
Новосибирск - громадный железнодорожный узел. Только в черте города пять крупных грузовых станций. Неподалёку - «фабрика маршрутов» - станция Инская. При ней – локомотивное депо, специализированное на грузовых перевозках. В поездах работали электровозы, на маневрах - тепловозы. Только по станции Новосибирск-главный бегало и ползало с десяток маневровых тепловозов; от Чулымской до Болотной (250 км) на каждой станции работали тепловозы Новосибирского депо.
В конце мая к нам приехал Слава. По окончании техникума его направили мастером в исправительно-трудовой лагерь под Комсомольском. Через несколько лет он окончил строительный техникум, работал строителем в Комсомольске. Женился, появились две дочери. Сделал пару попыток перебраться поближе к центру России. При второй попытке приехал в Новосибирск. Работу с предоставлением квартиры не нашёл. Уехал в районный центр Омской области, где проработал года полтора и вернулся в Комсомольск. Пока он гостил у нас, в Новосибирском Академгородке работала американская выставка «Образование США». Гвоздь выставки - камень с Луны.

6 июля меня перевели в машинисты, определили на станцию Новосибирск-восточный (бывш. Ельцовка). Там и трудился на маневровом тепловозе ТЭМ1 по знакомому графику: день - ночь – сорок восемь.
В октябре 1970г. Мэри попала в переделку. Однажды вечером её отпустили с работы пораньше. Домой шла кратчайшим путём, дворами. Недалеко от магазина повстречался «мужик со страшными глазами». Наутро приходит на работу - там скорбь и траур. Вчера вечером, только она ушла - приехал инкассатор, зашёл в контору за сумкой с деньгами. В это время туда ворвались двое в масках, несколько раз выстрелили из пистолета, убили инкассатора, схватили сумку и убежали. Мэри подумала, что мужик, которого она встретила вчера вечером, один из бандитов. Что он постарается убрать её, видевшую преступника без маски. И нам с Милой достанется. Преступников поймали недели через две. Студенты, по совместительству подрабатывали инкассаторами, изучали порядки. В спорткомитете «ували» пистолет. И пошли на такое дело. А тот мужик был рабочим в магазине, шёл к закрытию наводить порядок.

В мае 1971г. сдал экзамены на второй класс. На конец месяца досталась путёвка на болгарский курорт «Золотые пески», что под Варной. Впервые в жизни оказался на курорте; да не где-нибудь, а заграницей. Впечатления незабываемые и самые лучшие. Кстати, тогда путёвка стоила 130 руб., теперь (март 1987г.) - 460.

В августе меня перевели на подменный тепловоз. Были такие в новосибирском депо. Подменяли маневровые тепловозы на время их ремонта. На работу приходить на час раньше установленного времени, узнать, на какой станции работает твой тепловоз и добираться до этой станции подходящим видом транспорта. За беспокойную работу платили максимум возможного. Средний заработок в Новосибирске у меня был 270 р.
С осени 1972г. пригласили на преподавательскую работу. Помощников не хватало. Каждую осень при депо открывали курсы по их подготовке. Принимали всех желающих, учили всю зиму. Весной вручали свидетельства помощника машиниста широкого профиля: электровоза, тепловоза и паровоза. К следующей осени половина их разбегалась: не всякому дано выдержать режим поездной работы. И всё начиналось сначала. Занятия проводили машинисты-инструкторы, но их было меньше, чем предметов обучения. Привлекли машинистов с дипломами. Мне досталось элеткрооборудование тепловозов, по 30-40 часов в месяц, по рублю за час.
Мила училась успешно. Ходила по театрам. Ездила на практику в Свердловск, Челябинск, Оренбург. Родители в её жизнь не вмешивались. О себе пускай сама пишет воспоминания, если будет желание.

Мэри по-прежнему работала кассиром в магазине. В свободное время ходили в Оперный театр, бывали в Академгородке, летом плавали на остров в Медвежий с его чудесным пляжем. Даже ресторан посещали, где нас глушили музыкой в девять баллов. С тех пор не люблю рестораны.

В 1973г. моё Собрание сочинений пополнилось ещё одним произведением. В конце апреля, по случаю отпуска, профсоюз предложил путёвку в дом отдыха в Кумышкан. Путёвка на 12 дней стоит 7 рублей, проезд бесплатный. Почему не съездить? Но Кумышкан не в Болгарии, а под Ташкентом, в саманных домиках бывшего рудника. Добрался туда под вечер, дежурного на месте не было, появился после окончания кино. Указал на голую койку в комнате на семерых, дал два матраса: один - на себя, другой - под себя. Наутро вместе с путёвкой отобрали паспорт, чтобы не сбежал, не отбыв срока. Пока ожидал дежурного, в «Правилах поведения отдыхающих» вычитал любопытный пункт:
«Вопросы, связанные с оперативной деятельностью дома отдыха обсуждению со стороны отдыхающих не подлежат, и никакие собрания по указанным вопросам не могут иметь места».
Магазин торговал яблочным вином почти круглосуточно и после вечернего намаза в комнате было весело. Словом, порядок не заграничный. Лучше отдыхать дома. За разрешением на досрочный возврат паспорта пришлось ехать в Ташкент. Отдыхающие из местных, узнав о моём дезертирстве, убедительно просили «прописать» о кумышканских порядках в газету: ты - сибиряк, тебе ничего не будет, а мы здесь каждый год вот так отдыхаем. Написал в «Крокодил». На случай, если материал пойдёт в номер, просил не указывать мою фамилию. С небольшой правкой это произведение было напечатано в журнале №28 в октябре 1973г. за подписью «Э.Поляков».
В 1974г. Мила кончала курс наук. 15 марта в институтской многотиражке «Кадры - транспорту» появилось сообщение: состоялось распределение выпускников. Из 614 чел. 108 направлены на Восточно-Сибирскую ж.д., 102 - на Западно -Сибирскую, 25 - на Южно - Уральскую. Мила получила назначение на Южно - Уральскую, управление которой находится в Челябинске. Ну, и хорошо! Обменяем квартиру на Челябинск или Куйбышев. Мила отработает положенные три года и приедет к нам.
В мае-июне у меня был отпуск. В обменном бюро выписал адреса желающих переехать в Новосибирск из Челябинска, Куйбышева, Тольятти и поехал по этому маршруту. В Челябинске сходил в Управление дороги к товарищу, ведающему распределением экономистов. Конечно, я был не первым ходатаем за судьбу своего чада. Поэтому ответственный товарищ сходу предупредил, чтобы на распределение в Челябинск и другие крупные города я не расчитывал. Есть место экономиста на станции Петухово с немедленным предоставлением жилплощади в вагоне. И другие не менее тёплые места.

Поехал в Куйбышев. Город мне понравился. Особенно волжский простор. Вид на Жигули. Красота, дух захватывает! В депо сказали:
- Приходите с трудовой книжкой оформляться.
И квартиру обменять можно было.
В Тольятти поехал автобусом той дорогой, по которой когда-то шли со Славой в Ставрополь. Ничего не узнал, всё изменилось. В Тольятти навестил знакомую Тамары
Павловны, к которой у меня было рекомендательное письмо. Эта знакомая помнила бабушку Раевскую, её (знакомой) тётя работала в бабушкиной шляпной мастерской.
Тольятти - место хорошее: сосновый бор, Волга, Жигули. Город новый, категория снабжения выше среднего уровня. Местные жители жаловались, что хулиганы житья не дают.

Тем временем о нас вспомнили родственники Мэри. Мол, пожили вдали от родни, может, хватит? Пора в Таллинн возвращаться. Там у Мэри жили мать , брат, сестра, племянница. Сестра Эльза предложила добиваться перераспределения Милы на Прибалтийскую дорогу. Мила на прибалтийский вариант согласилась с радостью. Рассчитавшись с институтом, первым самолётом улетела в Таллинн. Мэри вздыхала: «Ах, Таллинн…» Я соблюдал нейтралитет. В успех этой операции не верил; проведению её не препятствовал. Иначе потом будут попрекать, что из-за меня дочь не живёт в Таллинне, а прозябает на станции Петухово. Завертелось дело о перераспределении. Для этого нужно было получить согласие на приём молодого специалиста на Прибалтийскую дорогу, и отказ от него с Южно-Уральской. К моему удивлению, операция удалась. Вскоре состоялся приказ Министерства о перераспределении Милы на Прибалтийскую дорогу.
В Таллинне её определили нормировщиком в Дистанцию лесонасаждений (ПЧЛ). Прописали в общежитии в Копли. Порядки в нём были развесёлые, поэтому жила на квартире у своей тётушки Эльзы, ждала места в строящемся общежитии.

Обменять нашу квартиру на Таллинн - это из области фантастики. Поэтому решили
перебраться куда-нибудь поближе к Москве. Подвернулся обмен на Ярославль. Раздумывать было нечего. Быстренько оформили документы. 26 августа 1974г. я уволился с работы и мы поехали в Ярославль.


21. Ярославль.

Ярославль - город, конечно, хороший. Волга, исторические места, приветливые и обходительные ярославцы. Но со снабжением было вовсе плохо. Местные жители невесело говорили: это - за мятеж 1918 года.

Мы жили в новом районе, почти на окраине города на улице Кривова дом 45А кв. 115. Такая же однокомнатная квартира с балконом, с окнами в тихий скверик.
19 сентября 1974г. меня приняли в локомотивное депо Ярославль Северной ж.д. на должность помощника машиниста тепловоза с обещанием: при первой возможности перевести в машинисты. Работал в пассажирских поездах; ездил в
Рыбинск, Иваново, Кострому, Сонково. Мэри работала кассиром в магазине «Океан».

Зимой съездил в Углич, в своё детство. Всё узнал, таким и помнил город, каким он оказался. Центр за эти годы не изменился. У дома, где мы жили, с местным жителем поговорили об истории и географии этого квартала.
- А там, вспоминаю, - стоит дом, где жил мой друг Вовка Смирнов.
- Он давно Владимир Михайлович и секретарь горкома.
Время было ещё рабочее - пошёл в горком. В одном из кабинетов несколько горкомовцев собрались на перекур. Методом исключения определил, кто Смирнов.
- Здравствуй, Володя!
Он меня, конечно, не узнал. Пришлось представиться. Началось: ах! ох! ух!
Обоим было некогда. Договорились встретиться в ближайшее время. Вскоре мы с
Мэри съездили в Углич. Встреча была очень тёплой и запомнилась. Покатал он нас на райкомовском газике. Осмотрели исторические места, плотину через Волгу, новый район города. За столом предались воспоминаниям. Володя заочно окончил литфак,
работал вторым секретарём горкома, отвечал за сельское хозяйство района. Его жена
поплакалась, что володиной карьере мешает наследственность: перед войной его отца
посадили по политической линий, в заключении умер. Впоследствии посмертно реабилитирован. Это мешало Володе занять более высокий пост.
Помнится, после Нового года, Мила приехала к родителям. Почему-то Ярославль ей не понравился.
- Сами здесь живите! Я сюда не поеду. Если б поближе к Москве…
Если Мила в Ярославль не поедет, наше пребывание здесь бессмысленно. Обменять квартиру на Таллинн очень трудно. На обменной бирже он котировался сразу после Москвы, Ленинграда и курортных городов. Регулярно ходил в обменное бюро, следил за спросом и предложением. Были предложения из Тулы. Там жил мой двоюродный брат Николай Раевский. В апреле Мэри съездила в Тулу, город ей понравился. Решили ехать в Тулу. Обмен провели быстро. 11 мая 75г. я уволился из депо Ярославль.


22. Тула.

Тула - город оружейников. Улицы - Ствольная. Дульная, Курковая и т.п. В центре города - оружейный завод. Местное радио начинает передачи мелодией «Тула веками ковала оружье». Время от времени слышны пулемётные очереди: стрельбище расположено прямо в городе. Кроме оружия, Тула знаменита Львом Толстым. Город помнит его, А Ясная Поляна только им и живёт.
Тула - хороший город, но есть отдельные недостатки. Основной - вода очень жёсткая. В чайнике накипь не успеваешь отчищать. Что чайник! У меня в почках накопились камни, пришлось лечиться.

Со снабжением было так себе. Если где «выбросят» масло, колбасу и т.п. - набегает очередь. Жители всех подмосковных городов (и деревень) за припасами ездили в Москву-матушку. Туда ежедневно ходило десять электричек, а пассажирские поезда дальнего (и ближнего) следования проходили чаще, чем трамваи.
В те годы был анекдот на эту тему. У руководителя Тулы (Калуги, Рязани) спрашивают:
- Какие меры вы приняли для снабжения населения мясом?
- Ввели дополнительную электричку на Москву.

Наш дом стоял на линии обороны 1941г. Неподалёку - мемориал Славы, кино «Космос». Место тихое, спокойное. Кирпичный дом, второй этаж, окна во двор. Обычная однокомнатная квартира на ул. Академика Павлова д.1В, кв.5.

28 мая принят в депо Тула Московской ж.д. на должность помощника машиниста.
Определили на вывозной тепловоз ТЕ3. Вывозной - это пригородный грузовой. Больше стоит в ожидании отправления, чем едет. Работа по маневровому графику, далеко от дома не уезжаешь
В начале июля приехала Мила. Тула ей понравилась больше Ярославля.
- Если в Таллинне не дадут квартиру, приеду к вам.
6 июля мы втроём гуляли по городскому парку, слушали знаменитостей с эстрады.
Во время концерта мне на плечо сел воробей, я взял его в руки. Пришли домой – срочно вызывают в депо. Начальник эксплуатации торжественно вручил формуляр машиниста:
- Завтра поедете машинистом!
Мэри не захотела работать в кассе. Устроилась в ДОСААФ старшим бухгалтером с окладом 70 рублей. Учитывала материальные ценности своей организации. Ежегодно
ДОСААФ организовывало однодневные туристские поездки за счёт профсоюза, на которые приглашали и меня. Посетили Калугу, Поленово; ездили в Москву на ВДНХ.
Тульский период нашей жизни был спокойным. Я трудился в депо. В основном, на вывозном тепловозе. Эпизодически приходилось работать и на маневрах, и с разными путевыми машинами, и с пассажирскими поездами (летом с туристскими). Происшествий, достойных упоминания, в нашем движении не было. Но в целом количество крушений на железной дороге не уменьшалось По каждому крушению издавался приказ Министра, разрабатывались всякие мероприятия, усиливалась воспитательная работа. Теперь перед поездкой машинист с помощником обязательно проходили медосмотр на предмет недопущения похмельных. Всё длинее становились еженедельные производственные совещания. Строже контролировались посещения технических и политических занятий. Летом почти каждый выходной ездили «на свёклу»: сначала полоть её, потом убирать. Для дома, для семьи времени почти не оставалось.
Изредка ездил в Москву за продуктами. Там жила моя двоюродная сестра Женя Белякова (Раевская). Иногда заходил к ней, чаще посещал один из музеев. После этого - бросок по магазинам и - на электричку. В Туле общался с Николаем Раевским. Он работал геодезистом, на лето уезжал с партией, зимой рассчитывался за недостачи.

Отпуска мы с Мэри проводили в Таллинне, у Милы. У неё жизнь щла в гору. Построили новое общежитие на Винди 18, где она осенью 1974г. получила место в комнате на двоих. В феврале 1976г. перевели с повышением в вагонное депо. Начала добиваться отдельной квартиры путём вступления в кооператив. Мы с Мэри думали, что на этом-то она зубы обломает, и ничего у неё не получится. Но разрешение на вступление в кооператив она получила. Вступительный взнос – это, конечно, дело родителей. После этого нам ничего не оставалось, как усиленно искать обмен квартиры на Таллинн. Опять посещения обменного бюро, расчёт тройных и более сложных вариантов. Ничего не получалось! Вместо Таллинна весной 77г. скомбинировал тройной обмен на двухкомнатную квартиру. Нам на двоих она была не очень нужна, но чем больше квадратных метров, тем легче их обменять. В июле 77г. мы переехали на пятый этаж в двухкомнатную квартиру с балконом на ул. Ф,Смирнова 19 кв.97. Недалеко вокзал и депо. Рядом - стрельбище. Вскоре привыкли к пулемётным очередям и ночами от них не просыпались.


У Милы в Таллинне дом подрастал. В сентябре 1978г. она получила однокомнатную квартиру в новом микрорайоне на ул. Федюнинского 44, кв.10. Теперь эта улица называется Паэкаре. В ноябре-декабре я приехал к ней в отпуск. Гнездо было свито. Предметы первой необходимости, как то: ковёр, холодильник - были на месте. Однажды вечером она пришла с молодым человеком:
- Папа, знакомься. Это - Сёма!
У Милы с Семёном дело шло к свадьбе. А наши обменные хлопоты тянулись, как переговоры по разоружению между великими державами. Наконец, нашли и договорились! Через Баку. Оформление документов тянулось долго. В конце января Мэри уволилась с работы и вскоре уехала в Таллинн. Мы с котом Васькой жили вдвоём.
Свадьба Милы и Семёна была назначена на 31 марта 1979г. А у нас - неизвестность: успеют к этому сроку оформить документы? Успели впритирку. 21 марта я уволился с работы, отправил контейнер с вещами, 27го выписался из тульской квартиры. 28го вечером был в Таллинне.


23. Таллинн.


31 марта состоялось бракосочетание Людмилы Фармаковской и Семёна Юхкам.
Свадьба была торжественной и многолюдной. В ЗАГСе ковры, цветы, музыка. Банкет в
лучшем ресторане «Виру». Не дождавшись конца тостам и шампанскому, молодые уехали в свою однокомнатную квартиру на ул. Федюнинского.
Отшумела свадьба. Пошли будничные заботы. Эстонская пунктуальность при оформлении прописки задержала моё поступление на работу до 16 апреля. Было время подумать о своём будущем. До пенсии оставалось три года. Остаток трудовой деятельности лучше бы трудиться в более спокойной обстановке, без еженедельных совещаний, постоянных проверок и комиссий. Сходил в депо. Таллинн - один из немногих городов, где машинистов хватало. Полистав мою трудовую книжку, начальство особого восторга по поводу явления машиниста второго класса не выразило. Предложили должность помощника машиниста с переводом в машинисты не ранее будущего года. Кроме депо, посетил некоторые предприятия, имеющие свои тепловозы. Больше других понравился Рыбный порт. Когда была готова прописка, позвонил кадровику:
- Можно приходить оформляться?
- Мы вас ждём.
Впервые в жизни услышал такое! Меня где-то ждут! Хотя, кроме должности помощника, ничего не обещали, пошел трудиться на подъездные пути Рыбного порта.

Многие предприятия имеют свои железнодорожные хозяйства. Протяжённость железных дорог МПС в то время была около 150 тыс. км, длина путей промышленного
желдор транспорта в 1978г. составляла 100,56 тыс. км. Кадры для промышленного транспорта никто не готовит, туда идут уволенные из МПС за пьянство и прочие нарушения, а так же те, кого не устраивают железные порядки стальных магистралей.
В Рыбном порту было 15 км своих путей; три пути на причале, три на станции Рыбный порт и соединительный путь между ними. По этим путям ползает один тепловоз, своевременно подаёт вагоны под погрузку рыбы. Второй тепловоз стоит на консервации на запасном пути. По штату, в тепловозной бригаде шесть машинистов, четыре помощника, пять составителей и два слесаря. Никаких совещаний, никаких занятий.
Тепловоз приводят в порядок только в приступе служебного рвения. Ночью, если нет работы. Бригада не дремлет на своих рабочих местах (в МПС даже за это строго наказывают), а глушат тепловоз и идут спать в бытовку. Начальству порта до тепловоза нет никакого дела; пока он ползает, никто о нём не вспомнит. Единственный начальник старший машинист Володя Емельянов, член всех бюро и комитетов, весь в бегах и совещаниях. Мой машинист - Володя Горохов - перенёс инфаркт. По правилам МПС, к тепловозу и близко подпускать нельзя. Но его супруга была врачом в портовой поликлинике, и в порту проходило. Два года да пенсии осталось - пускай дотянет. Моей любимой песней в то время была:

А теперь я здесь в порту
Тихо плаваю в пруду.
В июле нас с Гороховым послали в Великие Луки принять из заводского ремонта запасный тепловоз. Осмотрел Великие Луки, и поехали домой. Ещё на станции Таллинн вагонник проинформировал: у вас в порту было крушение. Без нас старшему машинисту пришлось работать в смене. Однажды он и помощник, работавший составителем, здорово «поддали» и «раздолбали» рефрижераторную секцию. Секцию загнали в порт, где её ремонтировали до глубокой осени. Старшего машиниста перевили в слесаря аж на три месяца. Меня поставили машинистом. Работа в бригаде шла своим ходом, без старшего. В начале октября начальство хватилось: у тепловозников нет бригадира. Вызвал меня начальник участка механизации:
- Вас назначили старшим машинистом. Принимайте бригаду!
Пошёл, принял. А что делать? Спокойная работа в смене кончилась, началась руководящая деятельность. Конечно, бригадир - не Бог весть какая величина. Но в порту над нами железнодорожного начальника не было. Самостоятельности в работе было вдоволь. Сугубо тепловозные вопросы надо было решать самому. Кроме повседневной текучки - составление нарядов, получение и списание инструмента и т.п. надо было поддерживать в работоспособном состоянии обслуживающий персонал и тепловозы. Однажды застал на работе в состоянии сильнейшего опьянения Ваню Фадеева, самого способного и талантливого машиниста, неисправимого алкоголика.
- Иди, Ваня, домой. Я за тебя отработаю.
По моему ходатайству, Ваню лишили премиальных на 25℅. Дело было не в сумме,
а в том, что свой брат - бригадир принимает репрессивные меры. Подобные случаи имели место и в дальнейшем, но постепенно наши работники ушли в подполье и пить на тепловозе перестали.

Другое направление моей кипучей деятельности - ремонт тепловозов. Депо в порту не было, весь ремонт - на свежем воздухе. Летом ничего, а зимой неуютно. Запчастями нас не снабжали вовсе. Приходилось добывать запчасти неофициальными путями.

Снабженческого опыта у меня не было никакого, но в то время печаталось много фельетонов на тему снабженческих страданий. По этим фельетонам и учился искусству снабжения. Кроме того, в бригаде было три экс-бригадира, которые знали где и чего можно добыть. В необходимых случаях начальство снабжало парой бутылок технического спирта, выдавало денежное пособие по линии профсоюза, вручало официальный документ: «В порядке оказания техпомощи просим отпустить… Оплату через госбанк гарантируем…» Со всем этим ехал на склад или в депо. После короткого предисловия снабжающим дамам вручал коробку конфет, мужчинам - по должности: спирт ил коньяк. Осечки не было. Что могли - отпускали. Ежегодно ездил в Ригу на плановый ремонт тепловоза. Дважды ремонтировал дизели в Новгороде; в Даугавпилс возил на ремонт генератор. Осенью того же 1979г. меня избрали в профком грузового района, на следующий год - председателем этого профкома. Был избран членом парткома, председателем Совета мира. Всё это - не за личные качества, а по должности. Считалось, что старший машинист меньше других загружен служебными делами и в любое время может быть на заседании. Платили хорошо. Мой заработок в порту был больше, чем в МПС.

У Мэри карьера была поскромнее. Пошла в магазин кассиром.

Мила с Семёном жили в своём Ласнамяэ, ожидали прибавления семейства.
15 марта 1980г. к пяти часам вечера появился внук Миша. Вскоре молодые решили подарить и внучку. 19 сентября 1981г. родилась Лена. Зимовали они вчетвером в своей однокомнатной квартире. Летом в неё поселили бабушку Раю, а сами переехали в её трехкомнатную на ул. Харью. Квартира требовала значительного ремонта, с полгода пришлось своими силами приводить её в порядок.

7 мая 1982г. я достиг пенсионного возраста. Отмечен этот день достойно: товарищи по работе собрали деньги на транзисторный приёмник, администрация вручила грамоту
и премию для устройства банкета, профсоюз выделил путёвку на путешествие по Волге. С 14 июня по 3 июля совершил круиз Калинин - Астрахань - Москва - Калинин. На теплоходе «Ф.Энгельс». Двадцать дней по Волге!
По приплытии сдал бригадирство Ване Фадееву и перешёл на работу слесарем по ремонту тепловозов. С преемником работали дружно, никаких трений у нас не было. В январе 1983г. начальство уговорило съездить в командировку в Ивано-Франковск, где на тепловозоремонтном заводе планировался ремонт нашего основного тепловоза.
Документы на завод отправили во-время, а утверждённого договора оттуда всё нет, на запросы не отвечают. Начальство волнуется: вдруг, что-нибудь не так. Съезди, узнай.
Поехал через Москву. На ближайший поезд до Ивано-Франковска осталось только одно место, да и то в вагоне-люкс. Думал, не оплатят мне такую роскошь. Нет, оплатили!
На заводе сказали, что на дополнительные запросы не отвечают в целях экономии. Пошарил чиновник в шкафу и вытащил оформленные документы на ремонт. Всего делов!

К марту 1983г. Мила отсидела дома свои декретные отпуска и пошла на работу.
Мишу определили в детсад. Вскоре он заразился ветрянкой, потом ещё чем-то; после этого детсад закрыли на карантин. Родители решили с этим заведением больше не связываться, а поручить своих детей старшему поколению. На семейном совете решили: дедушке пора уходить на заслуженный отдых и сидеть с внуками.
С 1 января 1984г. я стал дедом-профессионалом. С утра до вечера сидел с внуками; бранил их за шалости, водил гулять, кормил обедом, вытирал носы и кое-что другое.
С внуками мы жили мирно и дружно. Но бывали происшествия.
В июне 1984г. проводились дни Старого города. По этому случаю на каждой площадке выступали певцы и музыканты, работали ларьки и киоски, на улицах – толпы гуляющих. Накормил ребят обедом, отправил их в детскую, сам в другой комнате прилёг с книжкой на диван и задремал. Вдруг, звонок! Открываю дверь – врываются две незнакомые дамы:
- Это что за хулиганство! Вы соображаете, что делаете?
Следом входит спортивного вида товарищ, показывает красную книжечку. С этим разговор идёт спокойно. Оказывается, пока я спал, мои ребятки стали в открытое окно выкидывать игрушки. Под окнами, конечно, собралась толпа. Ребята, видя это, ещё пуще стараются. Незадолго до этого в городе была нежелательная демонстрация и кто-то решил, что эта детская забава – повторение смуты, и позвонил куда положено. При проверке обнаружены заспанный дед, малолетние внуки и куча игрушек на мостовой. Записали фамилию мою и зятя. Может, в каких-нибудь списках до сих пор ещё значатся.

Поиск предков и потомков, сбор информации, генеалогические исследования и построение родовых деревьев для следующих фамилий: Дорошенко, Дик, Верба, Кравцов, ПолОвый, Курбановский, Коноплин, Будников,  Синельник, Каченовский/Коченовский/Коченевский, Родкевич/Радкевич, Роскладка/Розкладка/Раскладка/Розкладко

mtDNA - J1c5
Thanks: kbg_dnepr1

Share

35

Re: Фармаковский / Формаковский / Фармаковський / Формаковський

+ Читати більше

24. Ещё одно, последнее сказанье.
Дочь Людмила и зять Семён трудились вдвоём, но с трудом сводили концы с концами. Семён искал дополнительные источники дохода. Одно время подрабатывал техническими переводами. Потом сообразил, что труд дворника занимает меньше времени, дохода даёт больше. Оформиться по совместительству для него было проблемой: надо было получить разрешение профсоюза, которое инженерам давали неохотно. Предложил оформиться мне: он будет работать, а я – ходить за получкой.

Зимой его призвали на два месяца на военные сборы. Пришлось мне самому трудиться на этом поприще. Впоследствии подменял его на время отпуска, болезни. Всё больше втягивался в дворницкую работу.

Для трудящихся социализм – это очереди и дефицит. Анекдот из той эпохи. Прохожий спрашивает у стоящего в очереди: «Что дают?» - «Что дают – неизвестно, но сказали: очередь не занимать, товар кончается». Так оно и было.

Вроде бы, достигли успехов в деле обеспечения населения товарами первой необходимости. Вдруг – всегда вдруг – из продажи исчезает сахар. Если где «выбросят», сразу громадная очередь. «Отпуск в одни руки» ограничивается. В газетах разъясняют: сахара не стало потому, что его расхватали самогонщики. Благодаря мерам, принятым Партией и Правительствам, сахар появляется. (Куба подкинула.) Исчезает масло.
С товарами второй необходимости не лучше. Их приходилось не покупать, а доставать.
Первый способ их приобретения такой Профсоюзной организации предприятия «выделялось» несколько комплектов мебели (телевизоров, ковров). Профком и администрация распределяли выделенное среди своих работников. Понятно, кому они распределят. Иногда доставалось и простым труженикам. Если он - передовик производства, или она - многодетная мать. Ожидать своей очереди надо было хорошо, если год.
Другой способ - предварительная запись в магазине. В заранее объявленный день будущие покупатели занимали очередь пораньше, а то и с вечера, и оформляли предварительный заказ с весьма туманным сроком исполнения.
Третий способ – самый надёжный. Надо было через родственников или знакомых выйти на работников магазина и за доплату - какая это взятка! - без всякой очереди приобрести вожделенную вещь. Это называлось «по блату».
Конечно, работников прилавка вполне устраивала такая система.

Когда с продуктами и прочим становилось полегче, очереди заметно убавлялись и некоторые товары не пользовались спросом – применялась торговля «с нагрузкой». С дефицитным товаром покупатель был обязан купить товар залежалый. К пакету гречневой крупы прилагался плавленый сырок – закуска пьянчуг. Или в красивой упаковке комплектовался «Набор подарочный»: бутылка шампанского, консервы «Бычки в томате» и брошюра «Профилактика дизентерии». Комбинации могли быть самые неожиданные. Некоторые покупатели, конечно, возмущались таким порядком. Даже было официальное разъяснение, что это недопустимо.

А то проносился слух: скоро будет денежная реформа; или – с первого числа цены повысят. Моментально всё раскупалось, склады освобождались от залежалого товара. Может быть, эти слухи организовывали сами работники торговли.
Очереди были не только в магазинах. На стоянках такси длинный «хвост» пассажиров томился в ожидании средств передвижения. Проблемой было заплатить за квартиру: в сберкассах тоже громадные очереди.
Заработки были невысокие. У рабочих и служащих в пределах 200 – 400 рублей.
По тогдашнему курсу 40 - 80 долларов. Система начисления зарплаты была довольно сложной. Для рабочих-сдельщиков принцип начисления был такой: сделал 99 деталей, выполнил план на 99℅ - получай 99 рублей. Сделал 101 деталь, т.е. дал 101℅ - заработал 150 рублей. Были доплаты за экономию материалов, за работу в ночное время и др. Управленцам выплачивали квартальную премию, если предприятие выполнило план.

В конце месяца на всех предприятиях Союза шёл аврал: «гнали» план любой ценой.
Предприятия торговли 30го числа «выкидывали» на прилавки припрятанный дефицит, лишь бы получить премиальные за перевыполнение плана.


Все понимали, что их труд оплачивается не полностью. Значительная часть заработка идёт на бесплатное лечение образование и т.д. И тащили с производства, кто что мог.
На эту тему печаталось много фельетонов. По памяти из «Крокодила» пересказываю два эпизода. На предприятие поступил импортный, страшно дефицитный телефонный провод. Работяга даёт конец провода охраннику на проходной: «Подержи! Велено вам новый провод подвести». И с катушкой провода - за проходную. Так же утащили ведро импортной краски. Идёт рабочий, макает кисть в ведро и помечает шпалы. На проходной говорит охраннику: «Открой ворота. Надо шпалы разметить». Для подобных жуликов почти официально установилось название «несуны».


Не хлебом единым жив человек. Его потребность в зрелищах известна со времён Древнего Рима. В истории не сохранилось сведений, сколько стоил билет на бой гладиаторов. В эпоху Развитого социализма билет в кино стоил от 50 копеек до полутора рублей. На хороший фильм за билетами стояла - что? Правильно! Очередь.
При социализме вся духовная пища была доступнее, т.е. дешевле. Её ассортимент
не был беднее, чем теперь. Но это была другая кухня, в которой острые специи не допускались. Населению ничего не сообщалось о катастрофах, авариях. В 1947г. землетрясение почти полностью уничтожило Ашхабад - никакой информации об этом никуда не проникло. Сорок седьмой год - далёкое прошлое, но этот стиль сохранялся до последнего времени.
Партия оберегала народ от тлетворного влияния западной культуры. Не допускались сцены убийств, насилия, эротики. Проникать они могли через печать или на радиоволнах. С печатью дело нехитрое: в Союзе не издавать и через границу не пущать.
Радиоволны пограничникам и таможенникам неподвластны. Пришлось строить на
своей территории радиоглушители. Были они и в Таллинне В районе Лиллекюла стояли «три сестры», три здоровенные вышки с антеннами. В радиоприёмниках на волнах западных станций был свист, гул, треск - ничего не слышно. Иногда проходило несколько фраз без глушения. Однажды прошла информация, что в США минимальная зарплата -пять долларов в час. Это значит, в день не менее 40 долларов. У нас целый месяц надо вкалывать за такие деньги.

Наша пропаганда объясняла: всё правильно. У них - 40 долларов в день, у нас - 40 долларов в месяц. Но мы бесплатно учимся, лечимся и т.д. Кроме того, идёт холодная война и мы вынуждены ковать горячее оружие. Эротику и прочие западные штучки они придумали, что бы отвлечь трудящихся от классовой борьбы. Наша печать – самая демократичная, а наш народ – самый читающий. Последнее было правдой. По вечерам у газетных киосков длинная очередь ожидала поступления вечерних газет. В последние дни подписной кампании не так-то
просто было оформить подписку на следующий год.
На некоторые издания устанавливались лимиты. Особенно не везла «За рулём», «Огоньку», «Литературной газете». Объясняли это нехваткой бумаги.

Впрочем, положение в искусстве и литературе этого периода лучше проходить по учебнику, который когда-нибудь обязательно будет составлен. Может быть, в него войдёт деятельность «Самиздата». Некоторые видные деятели на свой страх, риск и средства издавали брошюрки не вполне лойального содержания. Даже до меня дошла пара тетрадок с эпиграммами.

Кажется, я увлёкся описанием фона и не повествую о себе и о нас. Мэри вышла на пенсию в декабре 1983 года, но еще почти три года работала в магазине. Семён нашел более престижную и выше оплачиваемую работу. Внуки подросли. В 1987г. Миша пошёл в школу. На следующий год и Лена села за парту. Учились в русской школе. Оба, кроме школьных занятий, посещали кружки. Миша пробежал по техническому, рисовальному, английскому. Лена пошла по маминой дорожке: сначала танцы, потом – музыка. Добилась заметных успехов на сцене; в числе лучших окончила музыкальную школу.
У деда с бабушкой было время смотреть телевизор и посильно трудиться дворниками.


В 1985 году к власти пришёл Горбачёв и вскоре объявил перестройку. Призвал
создать рыночную экономику. Тогда исчезнут очереди и дефицит, жить станет веселей.
Анекдот начала перестройки. Чукчу спросили:
- У вас в лесу подул ветер перемен?
- Внизу тихо-тихо. Вверху ветер шумит. И шишки падают.
Где-то шумел ветер, падали шишки. Эстонская шишка - секретарь ЦК КПЭ Вайно – упал одним из последних «на другую работу». Всем упавшим была своевременно подстелена соломка.

Компартия ещё была руководящей и направляющей силой, но её монолитность стала давать трещины. Рядовые коммунисты стали покидать её ряды. К этому времени для пенсионеров были созданы парторганизации при домоуправлениях. Раз в месяц надо было придти на собрание и уплатить членские взносы. Давно уже подумывал о выходе. Но тогда могли последовать определённые меры воздействия. Ущемление карьеры детей, например. Или неразрешение выезда на заграничные курорты. Да мало ли?
Не так-то просто было выйти из партии. Некоторые «теряли» партбилеты. Обычно их уговаривали оставаться в партии. Объявим, мол, выговор; выдадим новый билет и будете по-прежнему уплачивать членские взносы. При перемене места жительства или работы заполнялся листок убытия из трех талонов. Один талон оставался в прежней организации, другой – выдавался убывающему, а третий высылался в райком места назначения. Если своевременно не встал в новом райкоме на учёт - дезертира разыскивали.

В сентябре 1989г. подал заявление о выходе из партии и сдал партбилет. Как было не выйти, если построили Развитой социализм, принялись за перестройку, а магазинные полки всё больше пустели и очереди становились длиннее.
В 1990г. вводится нормированная продажа товаров первой необходимости. В домоуправлении по списку выдавали талоны с названием продукта: «Сахар. Декабрь 1990», или «Носки. 1 кв. 1991». По этим талонам отпускали положенное, если таковое было в наличии. На следующий год каждому выдали по два больших листа, разграфлённых на клетки: А1, А2, А3 и т.д. Торговля извещала: «По талону А19 на май 200г масла».

Талонов оказалось недостаточно. Осенью 1990г. всем гражданам Советского Союза выдаются карточки покупателя с фотографией владельца и указанием места жительства. Эту карточку надо было предъявлять продавцу при каждой покупке. Мой двоюродный брат поехал в командировку из Тулы в Ленинград и пожелал там купить расчёску. Не продали - не наш!

В исторический день 19 августа 1991 года рано утром подметаю тротуар возле школы. Возбуждённый прохожий подошёл ко мне и сообщил: «Горбатому капец!».
До меня почти сразу дошло, что это значит: «Горбачёву конец!». По телевизору несколько раз на дню показали пресс-конференцию ГКЧП. Вице-президент Янаев сообщил об отстранении от должности президента Горбачёва «по состоянию здоровья». Крупным планом показали трясущиеся руки Янаева. Медицинского заключения о состоянии Горбачёва не было.

24 августа 1991 года Эстония стала самостоятельным государством. Переход к независимости проходил постепенно, без конфликтов. Первое время всё шло по-прежнему. Те же талоны, такие же очереди. Описывать все шаги к суверенитету - получится здоровенный том. Это будет сделано трудами более сведущих специалистов. Но некоторые штрихи вряд ли войдут в эти труды. Если сохранятся документы этих лет (паспорта, пенсионные книжки), кто сможет объяснить, что значит пометка в паспорте: »S-1.12.09.92.»? Читайте дальше - узнаете.
20 июня 1992г. поменяли деньги. По списку домоуправления все жители могли обменять 1500 рублей на 150 эстонских крон. У кого было больше этой суммы, срочно покупали всё, что подвернётся под руку. Некоторые накануне обмена купили за рубли в предварительной кассе билеты до Владивостока, а после обмена «раздумали» ехать и сдали их обратно за кроны.
С обретением независимости Эстонии жизненный уровень населения опустился до положения недоразвитого государства (в скобках заметим: как и во всех бывших республиках СССР). Европейское сообщество решило оказать посильную помощь. Не знаю, как там с кредитами – это высокая материя. До нас, пенсионеров, из этой помощи дошло по два килограмма сахара бесплатно. Первый раз выдавали по спискам. Видимо, некоторые получили не единожды и второй килограмм выдали по тем же спискам с отметкой в паспорте и пенсионной книжке: «S-1.12.03.92.».

Финны провели у себя кампанию по сбору очков для эстонских неимущих. Всем пенсионерам выдали по две пары очков. Нам с Мэри линзы не подошли, оправы пригодились для заказа новых очков. Хоть на оправах сэкономили. А за кредиты правнуки рассчитаются.
Расплодилось множество фирм, контор, магазинчиков. Всем требовались помещения на первом этаже. Мы жили на первом этаже с окнами на оживлённую улицу. Вариант для спокойной жизни не из лучших. В июне 1992г. русскоязычный бизнесмен предложил обмен на четвёртый этаж в том же доме. Окна во двор – уличного шума не слышно. Кто одолел эти записки - может подсчитать, сколько раз мы меняли квартиры. На это уходили недели и месяцы. В этот раз - часы. Не рано утром бизнесмен заехал за мной. Объехали много учреждений; меня приглашали только на заключительную часть визита – поставить свою подпись под очередным документом. В конце рабочего дня все положенные документы были оформлены, в паспортах стояли штампы с пропиской по новому адресу. Время – деньги! Бизнесменовы. В нашей бывшей квартире расположилось страховое агентство.

Независимому государству пора было позаботиться о своих паспортах. Поначалу этим делом занялся было Комитет граждан Эстонии. Мэри обратилась туда, регистрирующая дама сказала: «Сначала нужно проверить, не был ли в Сибири ваш отец агентом КГБ». Мэри обиделась: «Больше не пойду за их паспортом». Но вскоре это дело взяла в свои руки официальная власть. Моей супруге - этнической эстонке, родившейся в России - предстояло сперва получить документ о даровании ей эстонского гражданства. Эта процедура тянулась около года, в марте 1993г. она получила соответствующую грамоту, на основании которой ей выдали эстонский паспорт.

Если у неё такая волокита с получением эстонского гражданства, сколько мытарств на этом пути ожидает меня?
Посольство Российской Федерации только начало обживаться на новом месте, вход в него был свободный, даже очереди не было. Для получения российского гражданства надо было написать заявление и через некоторое время придти за результатом. Такая процедура меня вполне устраивала. В апреле 1992 г. в мой советский красный паспорт поставили штамп: «Гражданин Российской Федерации». После оформления гражданства была эпопея получения вида на жительство. Длилась она три года, с мая 1994 г. до моего семидесятилетия. Теперь я - иностранец, легально проживающий в Эстонии. Своевременно получаю пенсию за весь трудовой стаж, могу без визы ехать в Россию. Есть и некоторые ограничения: для оформления на работу нужно специальное разрешение, нельзя покупать оружие и другое.

Лучше или хуже стало жить после перестройки? На это ответит история. Но есть объективные критерии: рост численности населения, рождаемость и смертность, средняя продолжительность жизни. Эти показатели и в Эстонии, и в России со знаком минус. Только смертность увеличилась.
Иначе и быть не может. Неоткрытый закон природы гласит: процветание государства возможно только при соблюдении надлежащей пропорции между численностью населения и количеством произведённых средств для поддержания жизни. При нарушении этой пропорции вступает механизм регулирования. У развитых народов - увеличивается производство средств для поддержания жизни. У недоразвитых - обязательно включится механизм сокращения численности населения: будет революция, землетрясение, эпидемия или перестройка. Или всё вместе. Слушайте и смотрите последние известия - сами откроете это закон.

В марте 2005г. Литературный музей издал книгу «Расскажи о своей жизни». В ней помещёны 19 биографий, в том числе и моя, отправленная в упомянутый музей 15 лет тому назад. В книге мои записки значительно сокращёны. Некоторые факты переданы не так, как я писал. В книге сказано, что я научился граблями косить сено. Я такого не писал. И другие несуразности. Поэтому, решил набрать на компьютере полный текст «Семейной хроники» Может, кто-нибудь прочитает.


Июнь 2005

Поиск предков и потомков, сбор информации, генеалогические исследования и построение родовых деревьев для следующих фамилий: Дорошенко, Дик, Верба, Кравцов, ПолОвый, Курбановский, Коноплин, Будников,  Синельник, Каченовский/Коченовский/Коченевский, Родкевич/Радкевич, Роскладка/Розкладка/Раскладка/Розкладко

mtDNA - J1c5

Share