Первым исследователем истории семьи отца Ленина, Ильи Николаевича Ульянова, был Петр Иванович Усачев, заведующий Астраханским окружным архивным бюро и уполномоченный по Испарту OK ВКП(б). С середины 20-х годов он приступил к поискам материалов о жизни Ульяновых в неразобранных тогда еще архивных фондах.
В 1929 году Усачев послал в Институт Ленина рукопись биографического очерка об И.Н.Ульянове, в котором впервые сообщалась профессия деда Ленина — Николая Васильевича Ульянова. Ответа из института Усачев не получил, но рукописью заинтересовалась М.И.Ульянова. Младшая сестра Ленина работала над книгой об отце и попросила астраханского исследователя сообщить, на основании каких данных он написал, что дед был портным1. Усачев ответил: источником сведений была выявленная им в архиве книга "на записку мастеров" астраханской ремесленной управы за 1834 год. Петру Ивановичу был известен запрет на обнародование подобных материалов без разрешения Института Ленина. "По этим соображениям,— сообщал он,— моя работа пока что носит строго конфиденциальный характер, т.к. может быть, что не все впоследствии, чем я располагаю и буду располагать по моей работе, Институтом Ленина будет опубликовано"2.
В следующем письме Усачев прислал Марии Ильиничне сделанные им фотографии семейных склепов Ульяновых и Горшковых (родственников Ульяновых) на астраханском Духосошественском кладбище и дома Ульяновых в Астрахани. Адрес дома был установлен Петром Ивановичем из выявленной им ревизской сказки 1835 года3.
Сведения Усачева о профессии деда и фотографию дома Мария Ильинична использовала в своей книге "Отец Владимира Ильича Ленина — Илья Николаевич Ульянов (1831-1886)". В книге, вышедшей в свет к 100-летию со дня рождения И.Н.Ульянова, сообщалось, что он «...происходил из бедной мещанской семьи. Дед его был крестьянином, а отец жил в городе и служил в каком-то торговом предприятии (по профессии он был портным)»4.
В том же году вышла и книга А.И.Ульяновой-Елизаровой "В.И. Ульянов (Н.Ленин). Краткий очерк жизни и деятельности", где, касаясь вопроса о национальных корнях отца, Анна Ильинична высказала мнение, что "по национальности Илья Николаевич был русским, но некоторая примесь монгольской крови несомненно имелась, на что указывали несколько выдающиеся скулы, разрез глаз и черты лица"5.
Документальное обоснование этой версии пытался найти в начале 30-х годов П.И. Усачев. В его архиве сохранилась стенографическая запись беседы с Е.И. Лисиной, помнившей брата и сестру И.Н.Ульянова — Василия и Федосью. Отвечая на вопросы исследователя, она так описала внешность Федосьи Ульяновой: "...темная, смуглая, некрасивая, скуластая, нос большой, ноздри большие". По свидетельству Екатерины Ивановны, сходства между братом и сестрой было мало, но "обличье" они имели "если всмотреться, то русское", люди были "русские, богомольные"6.
В беседе Усачева особо интересовал вопрос: какого происхождения была жена Николая Васильевича Ульянова — Анна Алексеевна? В ревизской переписи домовладения 1835 года указывалось, что она была дочерью мещанина Алексея Смирнова. Сестра ее, Татьяна Алексеевна, была крестной матерью Василия и Фелосьи, до самой смерти жила вместе с ними. В одном из найденных Усачевым документов значилась чиновница Татьяна Алексеевна Смирнова, Лисина же описала родственницу Ульяновых как женщину из простонародья — и по одежде, и по разговору. В 1934 году Петр Иванович познакомил со стенограммой этой беседы М.И. Ульянову7. Однако выводов из своих исследований, как и выявленных архивных документов, самому Усачеву опубликовать так и не удалось.
Впервые сведения о семье Ильи Николаевича Ульянова, содержавшиеся в документах астраханского архива, обнародовала М.С.Шагинян в очерке "Предки Ленина", опубликованном в журнале "Новый мир" в 1937 году. Это был первый опыт писательницы изложения материалов по генеалогии Ульяновых, задачей которого, как она писала, было воссоздание истории восхождения в лице отца Ленина рода тружеников из "тьмы к свету" "путем изучения источников и силою творческого воображения"8. Здесь впервые появилась версия о калмыцких предках, поэтому остановимся подробнее на содержании очерка.
Важно отметить, что Мариэтта Сергеевна сама не занималась поисками документов по родословию Ульяновых. Отдав дань первооткрывателям-исследователям, автор подробно охарактеризовала состав используемых ею источников, особо подчеркнув, что правильное чтение документов, расшифровка заложенных в них "исторических показаний — это тоже заслуга астраханского архива"9.
В очерке приводилась запись из "Переписи домовладения января 29 1835 года", подписанная дедом Ленина. Николай Васильевич Ульянов значился в "Переписи...» 70-летним мещанином, женатым на 45-летней дочери астраханского мещанина Алексея Смирнова — Анне. Супруги имели сыновей Василия (13 лет) и Илью (2 лет), дочерей Марью (12 лет) и Федосью (10 лет)10.
"Присмотревшись" к возрасту Н.В.Ульянова и членов его семьи, Мариэтта Сергеевна отмечала, что женился Николай Васильевич поздно, был старше своей жены на 25 лет, и последнего сына "старик Ульянов, женившись на шестом десятке", прижил уже в таком возрасте, "когда люди большей частью и не помышляют о детях"11. Причину позднего брака Н.В.Ульянова писательница объясняла возможным происхождением его из крепостных крестьян. По ее версии, дед Ленина позволил себе обзавестись семьей, только выкупившись на волю, после долгих лет тяжкого труда оброчного. Прямых свидетельств этому в документах, которые видела Шагинян, не было. В качестве косвенных доказательств она использовала два документа, найденные в астраханском архиве.Первый, приказ № 698, был указом Астраханской казначейской палаты от 21 апреля 1825 года, определивший: "...отсужденную от рабства, проживающую у Астраханского купца Михайлы Моисеева дворовую девку Александру Ульянову причислить по ее желанию в астраханское мещанство и для щету взнесть в окладную книгу на 1825 год, о чем предписать Астраханскому уездному казначейству и сему Магистрату указами с тем последнему, чтобы взыскал с нее, Ульяновой, за употребленную в Палате по сему делу вместо гербовой простую три листа бумаги деньги три рубли отправки для причисления в доход казны в здешнее уездное казначейство, которое обязано деньги сии до поступления в казну считать по ведомству сего Магистрата в недоимках, приказали: с прописанием оного указа, тебе, старосте Смирнову, дать сей приказ и велеть помянутую девку Ульянову причислить в здешнее мещанство на основании оного указа оной палаты и взыскать с нее за негербовую бумагу 3 листа три рубли, взнесть при сообщении сего Магистрата в здешнее уездное казначейство немедленном времени..."
Приказ № 902 гласил: "Указом Астраханское Губернское Правление от 10-го минувшего марта под № 3891-м о причислении в здешнее мещанство отсужденную от рабства дворовую девку Александру Ульянову приказали означенную девку Ульянову отдать ее тебе, старосте Смирнову, при приказе, которая при сем и посылается, и велеть написать о ней в двойном числе ревизскую сказку, представить в сей Магистрат при рапорте. Майя 14 дня 1825 года..."12
Выражение "отсужденная от рабства" писательница произвольно истолковала как "выкупленная из крепостной зависимости" и сделала вывод: «Александра Ульянова, Сотсужденная от рабства", была крепостной"13. Шагинян признавала, что об Александре не было в точности известно, кем она доводилась деду Ленина. Тем не менее совпадение фамилий Александры и Николая Васильевича послужило для нее основанием для предположения об их родстве, В качестве аргумента она привела довод: "В Астрахани коренных русских фамилий было мало. Очень многие произошли в ней от пришельцев, от крещеных калмыков и татар, и от выкупивших себя на волю оброчных крестьян"14.
Совпадение фамилии тестя Н.В.Ульянова, Алексея Смирнова, с фамилией мещанского старосты, адресата приказов, послужило писательнице поводом для развития версии. Произвольно вычленив из текста приказа № 902 слова "приказали означенную девку Ульянову отдать ее тебе, старосте Смирнову", она домыслила, что Александра была не только приписана к мещанскому сословию, но и «по-видимому, выкуплена на волю мещанским старостой Алексеем Смирновым, тестем Николая Васильевича Ульянова"15.
Неизвестно почему М.С. Шагинян решила, что тесть Николая Васильевича Ульянова и мещанский староста — одно и то же лицо. В тексте приказов имя старосты не называлось. Зато из метрических записей о крещении Ильи Николаевича и Василия Николаевича, выявленных к середине 30-х годов, следовало, что полное имя их деда со стороны матери было Алексей Лукьянович Смирнов16. Видимо, тождество этих людей автор документального очерка приняла без доказательств. Комментируя сведения о жене Н.В.Ульянова, почерпнутые из ревизской сказки 1835 года, Шагинян писала: «...Анна Алексеевна, урожденная Смирнова (фамилия, встречающаяся в Астрахани необычайно часто, о чем говорит даже разбираемая нами "сказка», где приложили руку двое Смирновых письмоводитель и казначей; есть документ о том, что отец Анны Алексеевны был крещеный калмык)»11.
Мы специально выделили последнюю фразу этого пассажа, чтобы показать, в каком контексте впервые была высказана версия о калмыцких предках Ленина. Документ, о котором вскользь упоминает Шагинян, не был представлен в очерке. Те же документы, которые писательница подробно комментировала, не содержали и намека на калмыцкое происхождение Алексея Лукьяновича Смирнова. Забегая вперед скажем, что этот таинственный документ так никто до сих пор и не видел, но версия, высказанная мимоходом в 1937 году, получила статус доказанного факта.
Очерк "Предки Ленина" был прелюдией к изданию первой части романа М.С.Шагинян "Билет по истории". Работая над романом, писательница сочла возможным недостаток документальных фактов восполнить силой творческого воображения. "Воображать, вернее довоображать,— утверждала она,— по разрозненным деталям общий рисунок случая, о котором вы хотите рассказать читателю, как о реально бывшем, надо так, чтобы он действительно мог произойти и даже, в данных обстоятельствах, не мог не произойти, и чтоб современники, прочитав о нем, сказали: это в духе характера, в стиле эпохи, это более чем достоверно, это убедительно. Такою творческой фантазией, связующей детали в целое, обладали великие археологи прошлого, разгадывавшие письмена глубокой древности. Такой творческой фантазией должны обладать и художники, берясь за воссоздание прошлого"18.
Так, во многом благодаря творческому воображению автора, в романе "Билет по истории“ появилось воспоминание И.Н.Ульянова: "Отец был стар, из оброчных, и выкупился, кажется, только к шестидесяти годам, тогда же и жену взял... В том, как их семья медленно восходила в его лице из тьмы к свету, была одна отличительная особенность: мать его, Смирнова, вышла из уважаемого в астраханском мещанстве крещеного калмыцкого рода...", ее отцом был "...головастый мещанский староста Смирнов, на которого Илья Николаевич, кстати, больше всех и лицом вышел...»19
Мы уже писали о том, какой резонанс вызвал выход в 1938 году первой части романа М.С.Шагинян. Читающая публика, уставшая от упрощений социального метода в трактовке истории, восприняла его как откровение. Запрещение книги, как это часто бывает, только подогрело интерес и нейтрализовало критическое восприятие изложенных фактов. Мало кто тогда обратил внимание, что сведения, сообщавшиеся писательницей, основывались в основном на зыбкой почве творческой интуиции. Тем более интересны замечания на рукопись романа Д.И.Ульянова, высказанные по горячим следам. «Может ли форма романа,— спрашивал он,— сколько-нибудь искупить неизбежные при ней фактические неточности и элементы фантазии? Думается, что нет... Например, на стр.46—47 автор очень категоричен в вопросе о происхождении Ильи Николаевича: "Потомок степных калмыков", "древняя азиатская кровь монгола"... Думаю, что так безоговорочно утверждать нельзя; автор берет на себя слишком большую смелость. Конечно, мы живем не в III империи, и расовые вопросы не имеют для нас значения; нам не важно, был ли отец Ильича "чистокровным" калмыком или калмыком такой-то пробы, но справедливость требует сказать, что автор романа, несмотря на свои изыскания в Астрахани, имеет не больше права, чем всякий другой из нас, делать такие категорические выводы»20.
Роман был реабилитирован в 1956 году. А через два года (1958) одновременно вышли в свет новая версия романа под названием "Семья Ульяновых" и новая редакция очерка "Предки Ленина (Наброски к биографии)». Сравнение новых публикаций с текстами 30-х годов показывает, что новых источников о родословной отца Ленина за эти годы не появилось. В 1937 году Мариэтта Сергеевна писала: "Если найдутся документы, подтверждающие родство Александры Ульяновой с дедом Ленина, то очевидно, что и Николай Васильевич происходил из крепостных»21. Документы н.е были найдены. Однако в новой редакции очерка Мариэтта Сергеевна рассказывала, что преподаватель Иркутского педагогического института М.Г.Гудошников обратил ее внимание на существовавшее в России еще в первые десятилетия XIX века "рабство"22.